ASAP. Дело срочное - стр. 4

– А ты как? – спрашивает Дженни. – Я хочу обо всем знать. Твоя мама наконец решила, будет она брать женскую группу дебютанток[11] или нет?

Моя мама – Сео Мин Хи, генеральный директор «Джоа Энтертейнмент», лейбла звукозаписи, с которым в свое время подписала контракт ХОХО. Кроме того, в Корее она занимает почетное место в списке самых влиятельных женщин десятилетия. Всякий раз, когда я думаю о матери, грудь неприятно теснит. Это началось еще несколько месяцев назад, а в последние недели стало только хуже.

– Сори, – хмурится Дженни. – У тебя все нормально?

– Я больше не хочу дебютировать. – Я впервые говорю об этом вслух. – Уже давно не хочу.

Дженни хмурится, но не перебивает.

– Я надеялась, со временем этот настрой пройдет, думала, я слишком долго была трейни[12], вот и утомилась… – с самого окончания школы, а то и дольше, я шла к одной цели – стать айдолом. В старших классах я каждый день вставала за три часа до начала занятий и практиковалась – оттачивала танцевальную технику. В средней школе я часами изучала тонкости хореографии. Это всегда было моей целью, моей мечтой. – Но чем ближе я к воплощению своей мечты, тем страшнее становится от мысли, что мне придется посвятить всю жизнь чужим капризам и быть готовой к тому, что каждый мой шаг будут строго судить.

Меня до сих пор преследуют воспоминания времен средней школы: шепоток за спиной в коридорах, щелчок злосчастной камеры в тот день, когда одноклассница меня сфотографировала. Я глубоко вздыхаю и продолжаю:

– И ведь дело не только в этом. Если бы я обожала выступать, если бы музыка была моей страстью, стоило бы биться, но я не чувствую ничего подобного.

Что за трейни не горит музыкой? Собственно, как раз поэтому я решила, что мне такая жизнь не подходит. Танцевать я люблю, но, кажется, теперь только этого недостаточно.

Я пристально смотрю на Дженни, на лице которой во время моего монолога не дрогнул ни единый мускул. Что, интересно, она думает? Она-то всегда болела музыкой – именно это и свело их с Джеву, именно это свело нас, когда мы обе учились в САИ. Может, она считает, что я совершаю ошибку?

– Справедливо, – говорит Дженни. – Кто-кто, а ты точно знаешь, каково расти у всех на виду. Понимаю, почему ты решила держаться от всего этого подальше.

Глаза начинает жечь, и я отчаянно стараюсь не заплакать второй раз за вечер.

– Всегда можно передумать, ничего дурного в этом нет, – мягко продолжает Дженни. – Никогда не поздно попробовать новое. Ты еще найдешь то, что тебя будоражит, то, чем ты горишь.

Если бы только моя мама считала так же.