Асан - стр. 34
– Звони, Александр Сергеич… Звони, – говорит негромко Руслан.
И Гусарцев со вздохом:
– Звони, Саша.
Однако меня все еще тормозило. Парадокс: мне приятно, что мне больно. Вот ранили Хворостинина – и мне по-настоящему больно. Только так и чувствуешь, что там, в госпитале, – друг. Боль завораживает. Боль остра и сладка.
Ага! И Руслан переживает за раненого Хворя. (А не только за очевидный уже сейчас убыток наших денег.) За врага, в сущности, переживает – за удачливого вояку-врага… за федерала!
И когда я вынимаю мобильник, а Коля Гусарцев кричит с удивлением: «Са-аша!.. У тебя дрожат руки», – Руслан вскипает благородством и признается:
– У меня бы, Коля, тоже дрожали.
Поколебавшись, с кого – с штабистов или с врачей – начать горький опрос, я вдруг звоню напрямик Хворостинину – и чудо! – слышу его голос. Голос без хрипов… Уже легче!
Спрашиваю его:
– Разве ты бываешь ранен?
Саша!.. Сам удивляюсь.
Такой живчик… Тебя же не берет пуля.
Вот именно!
Может, осколок?
Да-а!.. Какая-то ошибка в природе. Сбой.
Мы с ним посмеиваемся. Мы еще и тезки. Ему особенно идет имя Александр!
– Как ты, Саша?.. Как твой склад, как твои бесценные бочки?
А я все не решаюсь и не спрашиваю, – что за ранение и как он дальше.
А Хворь про бочки…
– Что бочки!.. – сердито говорю я. – А вот люди!.. Ты вот давай поправляйся… Люди уже гроша не стоят!
И я коротенько рассказываю ему о пьяных солдатах-новобранцах, остановленных чичами на дороге. О голых солдатских задницах… Выставленных на обзор прямо с грузовика!.. Комедия. И о том, как среди этой дешевой комедии едва-едва не пристрелили. Меня… А заодно и Руслана.
– Нуу! – Хворь в голос смеется. – Едва-едва – это, Саша, не в счет!
Он может смеяться!.. Возможно, не всё так плохо… Но как раз теперь, когда я решаюсь спросить всерьез, голос Хворя сдает… Слабеет. Я даже подумал, что дело в телефоне. Что в звуковое поле влезли вертолеты… Или другая техническая муть.
Из пустоты объявляется незнакомый голос.
– Майор Жилин?.. Больной не может говорить долго. Раненый тем более… Я врач. Я перезвоню вам.
О нашей дружбе знали. Даже врачи. Я со своей особой, складской славой и Хворь со своей большой, звучной, громкой!.. Можно и так дружить. Оставаясь на равных… Он раз за разом меня выручал, а я?.. А я – ничего. Я ему – ноль. Настоящая дружба!
Врач перезвонил через две минуты и был предельно краток – раненому Хворостинину сегодня же назначат день операции. Что за операция?.. Посмотрим… Возможно, операций будет несколько.
Вот и весь разговор.
Врач важничает. Мы же должны его понимать… Его занятость… Он устал противостоять, он измучен толпами спрашивающих!