Арвары. Магический кристалл - стр. 26
После короткого судебного разбирательства и вынесения вердикта Артаванская Сокровищница должна была остаться не только без своих сокровищ, но и без кораблей, без верблюдов и сойти на берег в том виде, в котором император впервые увидел ее в шатре.
В этот момент ему следовало вступиться за неосторожную чужестранную искательницу чудесного, когда она, раздетая и несчастная, сама прибредет к нему во дворец. И принесет с собой магический кристалл, ибо ничем иным она не смогла бы спалить мумию.
Увлеченный неожиданным оборотом дела, Юлий даже забыл о своем гневе на комита, по какой-то причине не поставившего ловушку для Авездры и к тому же исчезнувшего. Сидя в колоннаде, будто в ложе театра, с нарастающим, мстительным любопытством император наблюдал за декорированным пестрыми кораблями причалом и ждал, как будут разыгрываться страсти судьбою сотворенного спектакля. Изваяние Митры стояло чуть в стороне и, будучи самым высоким сооружением, еще улавливало рогатым венцом последние лучи солнца, тем самым притягивая внимание. И вдруг начищенная медная голова дрогнула, сотряслась и начала медленно падать, заваливаясь на берег. Юлий вскочил, полагая, что это у него закружилась голова, и тут заметил десятка полтора веревок, свисающих с шеи и рук колосса: кто-то невидимый на земле тянул статую вниз. Послышался приглушенный хряст листовой меди. Изумленный император взбежал по лестнице на бельэтаж, растворил дверь и, не выходя на балкон, увидел, как люди, вооруженные топорами и секирами, рубят изваяние на куски, скатывают, сминают ногами обрубки рук, плеч и торса в бесформенные комья и куда-то уносят. Не прошло и трех минут, как чудо света было расчленено до босой ступни, закрепленной на берегу; вторая, недостижимая нога, оторванная по колено, осталась стоять на опоре моста.
Император вдруг вспомнил сгоревшую мумию атланта и содрогнулся от внезапно охватившего его озноба. Но тут на ступенях дворца послышалась тяжелая знакомая поступь армейских калигул и шорох пол греческого плаща – привычные звуки, в единый миг вернувшие его к реальности.
Четыре года назад, в предутренний час, услышав эти шаги на брусчатке возле Эсквилинских ворот, магистр конницы Юлий выхватил спату из ножен и, имея за спиной лишь два десятка легковооруженных юниоров, встал против того, кто водил за собой легионы.
Меч он держал в левой руке, но не потому, что был левшой; отсеченный большой палец на правой не позволял взять в нее оружие тяжелее, чем кинжал, или натянуть лук. Поэтому Юлий в совершенстве овладел левой, что было всегда неожиданно для противника, а в тот час ему еще было неизвестно, на чьей стороне этот всемогущий человек, хромающий по пустынной улице.