Арум. Возвращение домой - стр. 19

– Доброй ночи. Спасибо тебе, за всё спасибо, ты самая лучшая! – поцеловала её в щёку и сбежала, уже в коридоре меня догнали слова.

– Доброй, солнышко.

Я счастливо улыбнулась, бабушка редко меня называла солнышком, именно этим такие моменты дороже. А из зала тем временем донёсся звук удара, а потом бьющегося стекла, но звук резко оборвался, и вновь наступила тишина. Не сдержав любопытства, я чуть приоткрыла дверь и увидела, что осколки любимой бабушкиной вазы покрывают ковёр, всё, что можно было разбить – разбито, всё, что можно было бросить – брошено. Даже телевизор пострадал, упав на пол и рассыпав вокруг себя осколки экрана, по всей видимости, от хрупкой женской руки, не думаю, что папа бы такое сотворил.Книги были скинуты с полок, и многие лежали, раскрыв страницы, словно приглашая их прочитать, к счастью, Мариана не решилась порвать или выдернуть страницы, иначе я бы сама её прибила, милые сердцу безделушки валялись где попало, надувной матрас, сдутый, лежал на полу, сверкая лохмотьями, словно раной. Посреди всего этого безобразия стояли двое и, видимо, ругались, хотя слов я не слышала, наверно, очередная волшебная примочка. Женщина, похоже, кричала, размахивая руками и топая периодически ногой от злости, вся растрёпанная, раскрасневшаяся, она не вызывала никаких чувств, кроме брезгливости, а вот мужчина стоял спокойно, словно скала, и не обращал внимания на крики, но стоило только ему заговорить, как собеседница замерла, а потом бросилась перед ним на колени и попыталась обнять его ноги. Упс, не получилось, я не смогла сдержать довольной улыбки. Похоже, отцу концерт надоел, и он, схватив останки матраца и выделенное постельное бельё, предварительно стряхнув с него мусор, бросил фразу через плечо и направился к двери. Я быстренько добежала до своей комнаты и бросилась расправлять кровать, как будто сразу направилась сюда и никуда не выходила.

– Можешь не стараться, я знаю, что ты подсматривала, – подмигнул папа, – да, похоже, нужно будет купить раскладушку или кресло-кровать, их намного тяжелее испортить. – он устало вздохнул и начал раскладывать на полу резиновые останки.

– Подожди, у меня есть идея получше, – остановила его.

Я достала из недр шкафа тяжеленное двустороннее одеяло с коротким ворсом, расстелила сначала его, потом сверху положила своё, из овечей шерсти, которым укрывалась, если в помещении температура опускалась ниже двадцати трёх градусов (ну мёрзну я, мёрзну), благо, сейчас температура даже ночью не падала ниже плюс двадцати пяти по Цельсию, и я сплю под простынкой, сверху застелила отобранным постельным бельём (знаю я, как сам постелит, нет уж, да и мне приятно за ним поухаживать, ужин не в счёт), а вот подушки у него не было, ладно, у меня есть запасная.