Арти Конан Дойл и Клуб Гробокопателей - стр. 10

Ещё несколько тускло освещённых улиц – и Арти вышел к непроезжей, замкнутой с трёх сторон площади Сайенс-Хилл-плейс, где туман стоял такой плотной пеленой, что мальчик едва различил входную дверь собственного дома. Оказавшись наконец внутри, он поднялся по узкой лестнице в неверном свете полупритушенной газовой лампы на третий этаж, где семейство Дойлов обитало последние пять лет.

Он вошёл как можно тише, чтобы не потревожить сон двух младших сестричек, которые сейчас наверняка были в постелях. Если Арти повезло, родители уже тоже легли, а значит, никто не будет его спрашивать, где он бродил в такой поздний час ночи. Коридор был тёмным, но из приоткрытой двери кухни струился слабый свет. Арти беззвучно подошёл и заглянул в щёлку.

На деревянном стуле у плиты, сгорбившись, сидел его отец, Чарлз Алтамонт Дойл. На плечи ему был накинут клетчатый плед, который уже наполовину сполз; на голове криво сидел ночной колпак. Длинные бледные пальцы отца были сомкнуты вокруг стеклянного бокала, а на столе перед ним стояла бутылка дешёвого белого вина, пустая более чем наполовину.

Отец одним движением вылил в рот остатки вина из бокала и потянулся к бутылке неверной рукой. Арти давно уже отлично научился различать, когда его отца одолевала меланхолия, что за последние годы то и дело происходило в холодные месяцы. Как будто у мистера Дойла не было своего собственного тепла и он мог только следовать сезонным изменениям, радуясь летом и неизменно мрачнея к зиме.

Арти как раз собрался развернуться и тихонько уйти к себе в спальню, как его отец поднял голову и разглядел сына через дверную щёлку. Поморгав окаймлёнными красным глазами, Чарлз Дойл в упор уставился на сына, как будто пытаясь разобраться, спит он или видит Арти наяву.

– Артур, мальчик мой, – произнёс он наконец, скривив губы в слабой улыбке, и поманил его рукой. – Что-то ты поздно вернулся. – Чарлз неуверенно оглянулся на тёмное окно. – Сейчас ведь поздний вечер, да?

– Да, довольно поздно, – подтвердил Арти, нехотя входя на кухню. Слабое тепло, исходившее от почти угасшей плиты, было таким приятным после ледяной мокрой ночи.

Плечи отца устало обмякли, как будто попытка улыбнуться его страшно утомила.

– И чем ты в такой час занимался? – спросил он сонным голосом.

– Я задержался немного у Эдварда Гамильтона, мы занимались историей и географией, – сообщил Арти, не совсем солгав. И в самом деле, сперва он зашёл к Свину, где приятели полистали кое-какие учебники, прежде чем выйти в ночной поход на кладбище. К тому же исследование кладбища – это само по себе занятие историей и географией, разве не так? Сюда можно заодно прибавить и урок религии!