Артефакты - стр. 12
Настя не могла отказать матери. Они были вдвоем в этом мире: одна – сирота, вторая – вдова. И видя, как Эллу тяготит разлука, Настя ничтоже сумняшеся распрощалась с мечтой исколесить всю Азию и отправилась покорять Ближний Восток.
Жизнь в Эмиратах давалась ей нелегко и червоточинку в ней троекратно помножила. Настя достаточно быстро осознала тот факт, что второй Хайей бинт аль-Хусейн ей не стать, и ясно понимала предел ее арабских возможностей – стать парвеню, что, как орхидея в джунглях, хоть и красива, но держится в тени.
Все европейцы в этой части Ближнего Востока – обслуживающий персонал. Обслуживающий большие деньги персонал. Пешки, которые не выходят в дамки.
Со временем Настя обросла знакомствами, выходящими за радиус переселенцев из стран СНГ, но ни на один прием к принцессе или дочери эмира так и не попала. Ее держались стороной, в свет осторожно пустили, но окрестили «дамой полусвета», «еще одной русской». Настя с завистью читала, как Амира Аль-Тавил, сняв абайю, борется за права женщин в Саудовской Аравии, и ежедневно обновляла сайт Рании Аль-Абдуллы. Вечерами она наливала себе бокал вина, садилась на балконе и читала детские книги на английском. Вроде «Пеппи Длинныйчулок» и даже «Гарри Поттера». Восполняла недопрожитое детство.
Восточные мужчины поначалу вызывали у Насти тревожный трепет – что-то в них было потустороннее, маскулинное, незнакомое. Близостей она не допускала. Дружбы с женщинами те не водили. Так они и ходили параллельными прямыми. И начался ее восточный целибат. Три года воздержания были заполнены нарядами, которые она шила из шелков, купленных в Бастакии, изучением арабской каллиграфии и верховой ездой. Без этого в Дубае никак, это как без чая с молоком в Лондоне или без сосисок в Мюнхене.
Настю обучал держаться в седле импозантный британский берейтор по имени Норман, что в переводе значит «северный человек». Северный человек чувствовал себя на Ближнем Востоке вполне вальяжно: солнце его любило, ожогов не оставляло. Он мог найти общий язык с любой лошадью, те ему импонировали и проявляли безусловную нежность. С Настей у них сложилась добрая дружба, которая завязывается у соседей по купе в поезде Москва – Владивосток. Но когда Норман отвозил ее в аэропорт, неожиданно для самих себя они поцеловались. И сразу вспомнился молодой журналист Гога, что бросил ее без реверансов и отправился на творческие заработки в Ханты-Мансийск, и как в ожидании рейса Москва – Лондон она удаляла его номер из памяти и телефонной книжки.
Половину полета Настя сокрушалась о том, что она делает. Куда она летит? Домой? В отпуск? Навестить дальних родственников в далекой чужой стране?