Артефакт Малой Справедливости - стр. 13
За неимением мольберта Урр-Бах просто положил картину на подоконник раскрытого окна. Сбегал на кухню за водой и развел в треснувшей чашке густую, как сметана, "краску" из двухвековой подвальной грязи. Что рисовать, тролль уже придумал. Он окунул свой немаленький указательный палец, которого хватило бы на двух покойных Хейлоров, и принялся рисовать башню Шутника. С учетом того, что последний раз Урр-Бах водил прутиком по земле в далеком сопливом детстве, получалось у него неплохо. Хоть башня слегка и заваливалась на бок, никто не спутал бы ее с деревом. Кривоватые окошки и гостеприимно распахнутая дверь окончательно хоронили мысли о дуплистом патриархе дубовой рощи. Урр-Бах замер, не зная, что лучше, нарисовать: солнышко или карету. После недолгого раздумья выбор был сделан в пользу светила, карета без лошадей смотрелась бы не к месту, а с животными был шанс получить ночной кошмар мясника.
– Зря экономишь на подарке, купи Нирре готовую картину, деньги у нас теперь есть, – посоветовал Кархи.
– Это не моя картина, а ранняя работа великого Хейлора, – тролль решил, что темно– серое солнце и черная как безлунная ночь башня вполне достаточны для недорогого шедевра. Скажем, на пару сотен золотых. Повернувшись к другу, Урр-Бах коротко описал суть современных тенденций в живописи, скоропостижную смерть их основоположника и свой скромный план заработать толику монет. Кархи не поленился прочитать принесенную троллем газету, довольно ругнулся и тщательно осмотрел неизвестную работу Хейлора.
– Названия не хватает, – сказал гоблин. – Надо что-нибудь мудреное, у современных художников без этого никак. Раньше, если на картине было поле, то внизу так и писали: "После сенокоса" или "Скворцы на поле". А сейчас нарисуй кто собачье дерьмо, внизу обязательно будет вроде "Итоги поиска смысла жизни" или "Будущее мира". И дурачки разглядывают этот бред и с умным видом обсуждают о пронзительной выразительности этой мазни. Ты запомни пару выражений: пронзительная выразительность, ошеломляющая глубина замысла, беспощадный реализм бытия. С ними сможешь обсудить любую картину, где без кувшина "Шепота штольни" или бутылки "Третьего глаза" не разберешься, что там нарисовано: задница гоблина или суетность мира.
– Куда сует? – не понял тролль, удивленный неожиданными познаниями гоблина в живописи.
– Суетность, ну, когда ты выпиваешь три кувшина пива из огромной бочки и понимаешь, что хоть лопни, но ты так и не увидишь ее дна и уже надо бежать отливать выпитое. Безнадега, в общем.
– А мир тут при чем?