Аромат крови - стр. 36
– Со мной обошлись так потому, что я – горничная. Человек второго сорта. Разве имеет право прислуга быть красивее барынь! Еще чего доброго обскачет. Вот меня и проучили, чтоб знала куда соваться, – закончила она.
– Что дальше случилось? – заботливо спросил Родион.
– А то и случилось, кабаков много, утешили добрые люди. Уж лапать стали, не знаю, как вырвалась, по улице вели, еле отстали.
– Как же с платьем?
– Ничего с ним не будет. Ведьма эта небось сама Эльвире Ивановне притащит еще с извинениями…
– Где вы его оставили?
Лиза посмотрела на мучителя глазами, полными слез:
– Вам-то что за дело до таких пустяков? Ну, за ширмой, кажется, бросила на пол. Плохо помню. Все смешалось…
– Кто-нибудь видел ваше переодевание?
– Я пораньше прибежала, старуха мерзкая одна в зале сидела.
– Который час был, хотя бы примерно?
– Не видала часов, не до того было, после трех, наверно…
– Давно в этом доме служите? – спросил Родион.
– Года два или что-то вроде…
– Эльвира Ивановна говорит, что вы большие подруги.
Чуть помедлив, Лиза ответила:
– Как барыне будет угодно.
Родион еще собирался узнать, как это хрупкая девушка в одиночку справляется с таким домом, но веселый звоночек дал о себе знать. Скорее врожденное любопытство и проклятая страсть совать нос куда не надо подхватили юного чиновника и понесли в гостиную. И как раз вовремя: он застал сцену, явно не предназначенную для посторонних глаз.
Клавдия Васильевна, в том же халате, нежно приникла к груди гостя, так что закрыла его совсем. Нежданное появление Ванзарова застало ее врасплох. Вдовушка резко отпрыгнула, словно оказалась в объятиях незнакомца случайно, оправила прическу и с нервной улыбкой спросила:
– Как, вы еще здесь? А я думала, уже закончили… Но все равно приятно…
И Ванзарову было приятно увидеть кое-что новое.
– Это из полиции чиновник… То ли Скворцов, то ли Воробьев… – госпожа Агапова изобразила легкомысленный жест, дескать, кто их там разберет, пернатых.
– Чиж Антон Иванович, – Родион поклонился гостю.
Вспомнив, что она вежливая хозяйка, Клавдия Васильевна с нежными нотками произнесла:
– Позвольте представить: князь Эгисиани. Наш… друг. То есть друг нашего дома.
– Анзор Шалвович! – пояснил князь. И гордо поклонился, то есть чуть нагнул подбородок. Настоящий друг дома, кто бы сомневался.
Кроме сочного акцента, в князе не нашлось достоинств. Если снять с него красную черкеску с золочеными газырями и шелковыми отворотами да начищенные сапожки юфтевой кожи, останется худощавый юнец, распираемый непомерной аристократической гордостью. Цыплячья грудка и дряблые ножки стали бы позором семьи в горном ауле. Но в столице империи князь, у которого не было ничего, кроме имени, принимался с почтением и любовью. Как и было принято поступать со всей родовой знатью покоренного Востока. Эгисиани сверкал черными глазками, топорща иголочки усиков, но руку держал на эфесе огромного кинжала, как полагается настоящему джигиту. Что еще нужно, чтобы женское сердечко забилось от томного образа восточного рыцаря, дикого, но симпатичного. И только Ванзаров, по природе миролюбивый, невольно подумал, что сшибить князя хватило бы щелчка. Но обижать смазливого ребенка лет двадцати кодекс рыцаря не велит.