Армянские мотивы - стр. 2
Нина добровольно взяла на себя роль экскурсовода. Тогда собралась группа молодых художников и музыкантов из России, приехавших на молодёжный фестиваль. Гостям предложили обычный туристический маршрут – Гарни, Эребуни, Эчмиадзин. Свозили их и в более отдалённые места. Михаила поразила старая, полуразрушенная часовня с тремя ступеньками. К ней вела узкая тропинка, ограниченная с обеих сторон развалинами когда-то мощных стен. И вокруг только скалы, отливающие фиолетовым цветом, небо и небогатая, но яркая растительность. Зелёный, голубой и фиолетовый – всего три цвета, но как богато играли они!
Художник Рубен Арутчьян
Только после этого, только после того, как новые её знакомые немного прикоснулись к Армении, Нина посчитала возможным отвести гостей к главному мемориалу – Цицернакаберду. И тут Михаил удивил многих. Увидев склонённые над вечным огнём двенадцать пилонов, он спросил:
– А можно, я не пойду туда?
И тут же поправился:
– Вместе со всеми не пойду. Можно мне одному?
Видя недоумение во взгляде Нины, он стал сбивчиво рассказывать. Он уже был здесь, приезжал с родителями подростком, лет пятнадцати. К мемориалу они подошли уже вечером. Темнело. Они стояли у вечного огня под нависающими плитами, мальчик поднял голову. На фоне тёмного неба плиты просматривались уже плохо, но подсвеченные снизу отблесками вечного огня, они, казалось, медленно опускаются на него. И тогда подросток понял всё – он представил себя на дне рва, в который сбрасывают тела убитых и раненых. Он почувствовал себя тем раненым, но ещё живым ребёнком, которого, возможно, тогда, в 1915 году, сбросили в ров и живьём закопали. Он испытал потрясение.
Художник Рубен Арутчьян
Всю эту историю он сейчас рассказал быстро, торопясь, опасаясь, что не поймут. Но его поняли. Нина несколько раз кивнула и сказала очень тихо:
– Да-да, конечно, можно. Пойдёте один.
И он пошёл, и стоял в молчании перед огнём, и вся группа терпеливо ждала его. А в отношениях с Ниной после этого что-то изменилось. Они незаметно и легко перешли на «ты», словно породнились, и, вспоминая его поведение на мемориале, Нина ещё сказала:
– Ты так почувствовал армянскую трагедию, словно сам связан кровно.
– Возможно, и связан, – ответил он. – У меня мама армянка, хотя живём мы в России.
Нина понимающе кивнула. Вечером, прощаясь со всеми у дверей гостиницы, она задержала свою руку в руке Михаила и сказала:
– Завтра у всех свободный день, нет никаких мероприятий. Мы с нашими студентами едем в одно место. Если хочешь, заедем за тобой, заодно познакомишься с моими однокурсниками. Только вставать придётся рано.