Армейские рассказы - стр. 3

Я быстро изучил все средства связи, на которых нужно было проводить регламенты и устранять неисправности, при этом, по тем работам, которые еще не освоил, не стеснялся учиться у хорошо подготовленных солдат. Соответственно, обучал солдат всему, что знал и умел сам. Со временем, наш расчет начал выделяться в лучшую сторону. В тех полках, где мы проводили регламенты, в межрегламентные периоды неисправностей практически не было, а все неисправности мы устраняли с первого раза, в то время как у других расчетов и неисправностей было много, и на неисправности они по несколько раз выезжали, устранить неисправность с первого раза у них почему-то не получалось. Командиры полков это заметили и начали просить майора Транина присылать к ним в полк на регламенты и устранение неисправностей именно наш расчет. Транин им объяснял, что полки закреплены за расчетами, и каждый расчет едет в закрепленный полк, если только не возникает какой-либо накладки. Кроме того, Шлома, то есть я, не в состоянии ездить один на все неисправности. Почему у других получается хуже, чем у нас, я, честно говоря, не понимал, вроде бы работали все одинаково, я часто брал с собой на неисправности солдат из других расчетов, и все было нормально. Картина прояснилась, когда к нам приехал начальник войск связи армии полковник Бури, и собрал нас, лейтенантов, на совещание. Прежде всего он поинтересовался, с каким средним баллом мы закончили училище. У Вольфа, закончившего академию им. Можайского, средний балл был самым низким – 3,2. У Богачева, закончившего Киевское училище связи – 3,4. У Васильченко, с которым мы учились вместе, балл был 3,5, а у меня – 4,75. Вот теперь мне все стало понятно, знаний то у ребят нет, все на интуиции держится.

В ОЭРГ появился «стукач», очень неприятное явление. Транину кто-то докладывал обо всем, что происходило в подразделении. Под эту раздачу однажды попал и я. Возвращаясь из полка после устранения неисправности, я заехал в одну из деревень, чтобы в магазине купить для жены грецкие орехи, сделав при этом крюк примерно в десять километров. На следующий день Транин выдрал меня как «сидорову козу», грозился вычесть из зарплаты деньги за перерасходованный бензин. В принципе, я понимал командира, с бензином у нас была напряжёнка, каждый литр был на счету. В то время шла борьба за экономию горючего. В каждую машину, независимо от дальности поездки, заливали всего 20 литров бензина, а этого бензина, при поездке в дальние полки, хватало только для поездки в одну сторону. На возвращение домой бензина уже не было. Поэтому, командиру приходилось записывать в наряд на выезд все автомашины, даже те, которые уже несколько лет стояли без двигателей, потом бензин ведрами переливали в те автомашины, которым действительно нужно было ехать на выезд. Вот так и выкручивались. Поэтому его гнев был понятен, непонятно только было, какая сволочь об этом донесла. Грешили на то, что это кто-то из солдат или сержантов. Не могли же этим заниматься прапорщики, и тем более офицеры. Стукач успешно «трудился» года полтора. Однажды утром, перед ежедневным построением, ко мне подошел наш автомеханик, прапорщик Валерка Тахтаманов, и сказал: «Я кажется знаю кто стучит. Ты не замечал, что если кто-то опаздывает на построение, то крик стоит до небес, а Вольф опаздывает почти каждый день, но Транин ему даже замечаний не делает. По-моему, это он стучит». Я с его мнением не согласился, где это видано, чтобы офицер стучал на своих товарищей.