Архив еврейской истории. Том 14 - стр. 26

и немецкий юрисконсульт Курт Розенфельд[143] – посетили вице-президента берлинской полиции Бернхарда Вайса[144], который, пообещав им всяческое содействие, распорядился о принятии мер к задержанию Савелия, установил наблюдение за домом, в котором проживала его семья, и выделил инспектора для связи с французской полицией. «Нам пока не удалось установить, под какой фамилией Л[итвинов] разъезжает, – пояснял Бегге. – Нам твердо известно, что проезд через немецко-французскую границу он совершил не под фамилией Л[итвинов]. Вероятнее всего, для этого он воспользовался фамилией Валлах или какой-нибудь другой…»[145] Тем же вечером доктор Розенфельд и берлинский нотариус профессор Генрих Вимпфхаймер[146], вместе с инспектором криминальной полиции, которому поручили расследование вексельного дела, выехали в Париж[147]для совещания с юрисконсультами полпредства и торгпредства СССР во Франции, в котором приняли участие С. Б. Членов[148], К. Д. Зеленский[149] и местный адвокат Александр Грубер (Alexandre Gruber), о котором пресса сообщала, что он – выходец из России, «в молодости – эсдек, бросивший политику и возненавидевший социалистов, натурализовавшийся во Франции и в конце концов соблазнившийся юрисконсульством при торгпредстве»[150].

По итогам совещания, утром 3 ноября Зеленский, действовавший по доверенности берлинского торгпредства, нанес визит директору парижской судебной полиции Андре Бенуа[151], вручив ему официальное заявление, в котором Савелию Литвинову и его сообщникам инкриминировали подлог и мошенничество[152]. Хотя Членов, сопровождавший Зеленского, подтвердил, что предъявленное обвинение поддерживается полпредством СССР во Франции, действовать без санкции судебных властей полиция не решилась. Поэтому аналогичная жалоба поступила старшине судебных следователей, и в понедельник 5 ноября прокурор санкционировал возбуждение дознания, в котором торгпредство выступало гражданским истцом.

Первые сообщения о скандальном деле, появившиеся в берлинских газетах в пятницу 9 ноября и переданные в Париж информационным агентством «Гавас», напечатали утром в субботу. Только благодаря тому, что Лютц-Блондель не успел просмотреть газеты, полиции, явившейся к нему с обыском 10 ноября, удалось изъять опротестованный вексель на 10 238 фунтов и оригинал доверенности Литвинова с десятком ее фотокопий. Но комиссар полиции Николь (Nicolle) был уверен, что в берлинском торгпредстве кто-то «проболтался», и текст первой информации газет о вексельном деле указывал на ее происхождение из советских кругов, причем источником, скорее всего, являлся юрисконсульт Рапопорт – будущий невозвращенец, втайне сотрудничавший в эмигрантской прессе.