Архетипы вечности - стр. 22

Не могу сказать, что женщины племени выглядели скромнее. Позади справа стояла древняя старуха, на первый взгляд, такая дряхлая и задеревеневшая, что я вообще не понимал, как она могла ещё передвигаться, тем более сквозь дремучие леса. Она напомнила мне древнюю птицу грифа: лохматая седая голова на тонкой шее, неприязненно вытягивающаяся вперёд, с носом-клювом, нависающим над почти исчезнувшими от старости губами, мелкие слезящиеся красноватые глаза. При этом старуха явно принарядилась для встречи – её длинное, до земли, платье было простого свободного кроя, но сшитое из множества ярких лент и всё украшенное круглыми и ромбическими кусочками зеркального материала. В её одеянии преобладали оранжевый, жёлтый, красный цвета. Вместе с отражающими солнечный свет зеркальцами наряд будто был живым пламенем. На голове она несла занимательный убор, с высоким ромбическим фронтом, украшенным геометрическими узорами по контуру и по сторонам. Босые ноги и руки были увешаны десятками, если не сотнями тонких браслетов из красноватого металла, возможно, меди. Несмотря на в целом непривлекательную внешность, шаманка располагала к себе. В ней чувствовалась такая древняя мудрость, которая не принимает ничьих корыстных сторон, а действует в точности так, как необходимо для достижения великих целей всего человечества. Осталось убедить её, что наши цели действительно великие.

Ну и наконец, последняя дикарка. Самая молодая из аборигенов, высокая, мускулистая, менее смуглая, чем шаман, но тоже с чуть раскосыми глазами и тяжёлыми чёрными волосами, искусно убранными в сложную причёску, скрывающую их истинную длину и богатство. Причёска была зафиксирована филигранно выполненными украшениями из светлого блестящего металла. Кажется, она была слепа – за длинными ресницами и прикрытыми веками я не видел её зрачков, лишь белки изредка сверкали на смуглом лице. Рот чуть приоткрыт, то ли в презрительной усмешке, то ли в индифферентной расслабленности. Из одежды – белое платье без рукавов, чуть ниже колен, подпоясанное витиеватым ремешком, сплетённым из кружева, полосок ткани и серебристых металлических деталей. Платье также отливало светлым металлическим блеском, так как было вышито серебряной нитью, попеременно повторяя то филигранные узоры с украшений в её собственных волосах, то ромбические мотивы наряда старухи, то волнистые линии с балахона шамана. Девушка была обута в такую же пятипалую обувь, как и вожак, но её пара была сделана точно не из кожи, а из ткани, кружевной и вышитой серебром выше лодыжки и плотной на ступнях. Что-то внутри меня сжалось от неопределённого чувства, замешанного одновременно на животном страхе и на непреодолимом желании расспросить дикарку о том, как живёт её племя.