Архат - стр. 14
Родители никогда не ограничивали их расходов, так как не хотели, чтобы их отпрыски знали о существовании тех проблем, с которыми они столкнулись в молодости. У них было желание огородить наследников от борьбы, дав им все самое лучшее, и в этом они видели проявление своей любви.
К своим годам их дети видели самые красивые части мира. Возможно, поэтому ненавидели свою страну, брезгливо называя ее «рашкой». Они задыхались в городе и мечтали навсегда уехать в теплый уголок на берег океана. Ненавидели окружающих, им все казались смешными и нелепыми. Все, кроме самих себя.
В своей изысканной жизни они не знали никаких бытовых проблем. Они казались им непонятной суетой обременяющей лишь «ни на что неспособных, меленьких людей». На таких людей из нижних и средних классов они брезгливо взирали, как на одноклеточные организмы с едва заметной ухмылкой, воспринимая их как фон своей «успешной» жизни. Те в свою очередь по-разному относились к ним: Кто-то их просто не замечал, кто-то презирал, кто-то ненавидел, но были и те, кто смотрел на их новые машины, одежду из дорогих бутиков с завистью и одновременно с восхищением. Поклонник автоматически наделял их в своем сознании всеми благородными качествами и становился прихлебателем в надежде поймать хоть какие-нибудь крошки от их образа жизни.
Сибариты с надменным взглядом, праздными мыслями, замороженными чувствами не выносили одиночества и собирались в большую кучу называемую «тусовкой». Их инфантильная жизнь протекала без движения, без борьбы, и повергало сознание в летаргию. Отпрыски состоятельных родителей с атрофированной волей не нашли более легкого выхода из усыпляющей скуки, как веселить наркотиками и сплетнями изнеженные от роскоши души.
Свои дни они проводили, норовя отдать предпочтение тому, что, по их мнению, было круто. Им было мало просто съездить на отдых. Вот напиться до бреда, выехать на встречную полосу и попасть в аварию – это для них было круто. Крутым считалось, все, что заставляло биться сильнее ленивое сердце. Они шли на многие глупости, чтобы почувствовать себя живыми. Считали, что если в твоей жизни ничего не происходит, значит, ты как все. Быть, как все, считалось оскорблением в этих кругах.
Холодное и циничное общение в «тусовке» с виду походило на дружбу. Хотя дружбой их отношения можно было назвать с трудом. Скорее это напоминало тень дружбы, ее подделку. Дружба не могла возникнуть там, поскольку им доставляло истинное удовольствие перемывать кости знакомым, плодить слухи и выискивать недостатки. Когда обсуждаемый заходил в комнату с ним все дружелюбно лобызались и принимались продолжать рыться в чужом грязном белье тех, кто отсутствовал. Создавалось впечатление, что у них была острая потребность кого-то грызть. И если бы случилось, так что знакомых у них вовсе не оказалось, то они бы загрызли сами себя.