Арбатские подворотни - стр. 34
Вряд ли они отдавали себе отчет в происходящем, вряд ли вообще что-нибудь соображали в тот момент.
Тутси казалось, что ее подхватил какой-то жаркий ветер и уносит, уносит…
Но вдруг она почувствовала то, чего еще никогда не испытывала в жизни. Словно взрыв, словно в ней взорвался солнечный шар! Такое яростное, такое жгучее наслаждение, что неожиданно для себя она громко и отчаянно закричала. То был неистовый крик, крик невозможного счастья. Она закричала снова, еще громче.
Тутси не думала, слышит ли ее кто-нибудь, она ни о чем не думала, сумасшедший вихрь увлек, закрутил ее, а все остальное не имело значения, не существовало, проносилось мимо. Она теряла сознание, растекалась в пространстве, куда-то летела…
Боже, до чего жалким было то бедное удовольствие, которое порой, столь редко, получала она с иными своими партнерами. Сейчас пришло открытие, откровение, начало новой жизни.
Игорь мягким быстрым движением прикрыл ей рот рукой. Он с нежностью, тайной гордостью смотрел на ее пылающее лицо, на плотно зажмуренные, мокрые от слез глаза. Он крепко держал ее.
Наконец тело Тутси обмякло. Она тяжело дышала, грудь ее быстро поднималась и опускалась, волосы прилипли ко лбу. Кожа блестела от пота. Глаз она не открывала.
Постепенно Тутси возвращалась на землю со своих небесных высот, куда вознесло ее никогда дотоле не испытанное наслаждение, куда она отчаянно, ступень за ступенью, карабкалась все предшествующие минуты, судорожно, бешено вцепившись в Игоря, чувствуя нараставшую с неудержимой силой волну, пока не унеслась, не опрокинулась в ту заоблачную пропасть.
Они лежали долго, не шевелясь, так и не произнеся ни слова с той самой минуты, что столкнулись лицом к лицу у подъезда ее дома.
В комнате было темно, дальний свет уличных фонарей слабо освещал контуры предметов, кое-где блестками отражался в хрустальных рюмках в горке, в металлической ручке кассетофона, какого-то сувенира на стене. Совсем издалека, с Садового кольца, доносился беспрерывный шелест машин, шорох начавшегося дождя… Тихо и покойно было в уютной, теплой квартире. Пахло духами, сброшенной на пол одеждой, любовью…
И тогда пришел страх. На Тутси нахлынул панический ужас. А вдруг это в последний раз! А вдруг он уйдет, и больше она его не увидит! Не окажется в его могучих объятиях, не испытает то, что испытала, что невозможно описать, а лишь пережить, то, ради чего, как ей теперь казалось, только и стоит жить на земле! А может, все это вообще сон? Ничего не было? Она просто идет по улице и мечтает. Добредет до своей «служебной» хаты, дождется Гора, выпьет с ним рюмку, послушает его умные речи и покорно завалится в постель, чтобы, получив скромное удовольствие («О господи, это называется удовольствием!»), зайдет в душ, а потом проводит Гора до дверей с тайным облегчением.