APROSITUS. Ненайденный - стр. 44
«Идеальная погода для высадки», – подумал Осборн.
Было без минуты полночь.
Ровно в двенадцать на рыбной ферме, хорошо видимой из его квартиры, четыре раза мигнул зеленый маячок, означавший готовность «оборудования» и служивший сигналом в случае непредвиденных ситуаций, которых до сих пор на этой «базе» не случалось. Увидеть этот зеленый маячок мог только очень внимательный зритель: каждые пять секунд на ферме мигали отвлекающие желтые фонари, долго следить за которыми не хватило бы терпения никому.
Осборн ещё раз полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух и вернулся в комнату. Увидев своё отражение в зеркале, он провёл ладонью по чисто выбритому подбородку. Ростом Осборн был около двух метров, поэтому зеркало в своё время пришлось перевесить, чтобы не наклоняться к нему всякий раз, когда нужно было в него заглянуть. Из растительности на его бритой голове были только густые брови, придававшие его лицу хмурый и всегда сердитый вид. Широкий, расплющенный в боксерском поединке нос, глубоко посаженные голубые глаза, большой безгубый рот, веснушчатое лицо, заметная татуировка под правым ухом с японским иероглифом «ки-по», то есть «сила духа», делали его внешность запоминающейся с первого взгляда, что совсем не подходило для его теперешней работы. Его босс О´Брайен, прекрасно это понимая, давно перестал отправлять его на задания с «непосредственным контактом с общественностью», как он выражался, оставляя Осборну исключительно подготовку и контроль над операциями, где личные контакты не предполагались.
Осборн окинул взглядом квартиру, ещё раз мысленно перепроверив, всё ли он взял с собой, подхватил сумку и вышел из квартиры. Его «бмв» стоял у ворот и в ночи был похож на серебристую акулу. Осборн всегда ездил только на пятой модели и последней баварской пятеркой был доволен как никогда. Бросив сумку на заднее сиденье, он завёл двигатель и бесшумно двинулся в порт по улицам спящего городка.
В Лос Гигантесе люди ложились спать рано. В городе жила состоятельная пожилая британская публика, искавшая спокойствие и покой. В одиннадцать в ресторанах закрывалась кухня, а к часу – последние английские пабы и караоке бары. На улицах становилось безлюдно и тихо, как сейчас. По обеим сторонам узких улочек были припаркованы машины, и Осборну приходилось постоянно притормаживать, чтобы не задеть зеркалами стоящие машины. Узкие канарские улицы были неприспособленны для такого количества автомобилей, но, как оказалось, привыкнуть к езде по этим улочкам было делом недолгим.