APROSITUS. Ненайденный - стр. 28
– А-а-у-у!!! – услышал Герман. – А-а-у-у!!!
«Странно, – подумал он. – А разве в испанском есть слово «ау»?!»
Насколько он знал испанский, в подобных случаях в разговорной речи испанцы употребляли банальное «ола», то есть «привет». Как, собственно, в английском языке в этих случаях употребляется приветственное «хеллоу». Кроме как в русском, возглас «ау» Герман не смог припомнить нигде.
– А-у! Ё-моё, куда ж ты убёг-то, амиго!? – различил он показавшийся ему знакомым голос. – Вот ведь чёрт прыткий! Рональдо канарский!
Чертыханья и ругательства не оставили у Германа никаких сомнений.
– Андрей? – крикнул он в сторону ручья. – Ты что ли?!
– Гера?!?!?! – радостно завопил в ответ Андрей. – Гера! Ты где? Ой, ё-моё, неужто ты!? Живой! Да где ты там!? Слава Богу, хоть не один я тут! Герка, вылезай давай! Вот ты ж бегаешь, а! Ты бегун, что ли? Стайер чертов!
Кряхтя, Андрей вброд переходил серебристый ручей, а Герман мигом слетел с дерева.
– Андрей! – Герман уже сгрёб приятеля в охапку объятий. – Андрей, что ж ты не сказал, что это ты?!
– Ну, ничего себе?! – возмутился тот, сдавив его мощными руками. – Бегу, ору ему, чуть голос не сорвал, то-сё, а он от меня удирает как сайгак. Антилопа Гну! Ай, Герка, как же я рад тебя видеть!
Они долго хлопали друг друга по спинам, переваливаясь с ноги на ногу в ритуальном танце русских мужских объятий. Друзья по счастливому избавлению от одиночества. В тот момент с них можно было рисовать картину: ночь, луна, блистающий серебром ручей и посреди него два радостно вопящих человека, обнимающиеся, как родные братья, будто однажды потерявшие друг друга и, наконец, встретившиеся после горькой многолетней разлуки.
Выйдя из воды на берег и усевшись на ствол упавшего когда-то дерева, приятели принялись обсуждать события последнего дня. У обоих накопилось слишком много вопросов и предположений.
– Во-первых, Андрей, ты можешь мне сказать, какой сейчас день и сколько сейчас времени? – спросил Герман. – У меня часы утонули.
– Времени – пять часов утра по Москве, с Канарами у нас три часа разницы, значит здесь сейчас два ночи. Светать начнёт нескоро. А день и число ровно на день позже того, что было в самолёте – суббота, 28 июля.
– Так, значит, в воде мы с тобой были недолго. Посадка на Тенерифе должна была быть в 19–20, приводнились мы где-то в полвосьмого. Здесь на берегу я приходил в себя и потом шел до этой рощи максимум полчаса. Значит, в воде ты и я могли провести часов шесть.
– Вряд ли, – усомнился Андрей, массируя уставшие от бега ноги. – Скорее всего, ты на берегу долго лежал. Потому что я раньше очнулся, больше часа назад. Тоже на берегу, только с другой стороны. Шел, получается, тебе навстречу.