Апокалипсис Всадника - стр. 49
Мы с Семычем натянуто улыбаемся. Беззаботное отношение к шуткам пропало невесть куда. По телефону говорим сжато, коротко, полунамеками подводя собеседника к сути вопроса. Обсуждая проблемы и планы, забираемся подальше от оживленных мест и выходим из машины, чтобы сидя на корточках на подмерзшем берегу сплавить негромкую речь по течению Москвы-реки. Подыскивая новое, более благоустроенное жилье, рассматриваем заведомо никчемные варианты, чтобы при наличии лишних денег снять дешевую квартирку про запас на подозрительно ожидаемый «всякий случай».
***
Благородная седина, плотная осанистая фигура и основательность движений, свойственная отставным партаппаратчикам, онжин дядя держится перед нами с чувством незыблемого достоинства. Лицо его весит тонну гвоздей, и даже восседая на металлическом ящике и стряхивая сигаретный пепел в стекляшку с семейной фотографией корнишонов, он выглядит так, словно не покидал своего кресла в Управделами Президента.
– Меня интересует один конкретный вопрос. Что – это – за люди? – утробно рокочет дядя. – Пока я не буду знать, дальнейший разговор не имеет смысла.
Приехав в «элитную» часть села Осинки Рублево-Успенского района, мы минут сорок простояли под трехметровым кирпичным забором: дожидались аудиенции. По своей доброй традиции, Онжин дядя принял нас у себя в гараже. Прежде чем впустить в дом и посадить за свой стол, дядя всегда выясняет, насколько ему интересны люди, которых иногда приводит с собой родственничек-баламут.
В позе чужеземного идола дядя внимает рассказу Онже про Морфеуса, про озвученное им предложение, про то, как мы сами влились в Матрицу. Под взглядом человека, вкусившего за свою жизнь достаточно власти, я невольно чувствую себя мелким просителем, каким-нибудь приснопамятным пэбэоюл, жалующимся на притеснения со стороны участкового инспектора или районных налоговых органов. Это при том-то, что я еще не вякнул ни слова, если не считать «здравствуйте». Онже, меж тем, описывает в подробностях, как Матрица наехала тяжелым катком на наших притеснителей и вещает об открывшихся нам перспективах.
– Достаточно, – прерывает дядя. – Я так и не понял: кто эти люди и как они на вас вышли.
Онже лукаво на меня косится. Едва ли проходит хоть день, чтобы мы сами не задались этим вопросом. Откуда «они» взялись? С какой стати их заинтересовали именно мы? Почему в данный момент, а не раньше?
Онже? Он умеет кидать, это факт. Втирается к кому-то в доверие, влезает в жопу без мыла, извлекает оттуда максимум средств, которые можно растрясти за раз, но и все. Вести серьезное дело, поднимать бизнес на макрокосмический уровень и делать телефонным звонком миллионы ему приходилось только в мечтах. Семыч? У этого кадра для крупных дел нет даже амбиций, да к тому же он темный как полночь. Я? От меня толку лишь дополнительный расход топлива: бензина, денег и ганджа. Какой с нас им толк, черт возьми?