Апокалипсис в шляпе, заместо кролика. Ковчег - стр. 80
Что, собственно, и сделал Илия, пропустив мимо своих ушей основную часть сказанного программистом, разбавив всё это своей фантазией. Где он представлял из себя знатного поставщика первых невест в разные высокородные дома Лондона и других Парижей, к которому загодя записывались на аудиенцию и дружеский приём, если ему это будет угодно, и ты ему угодишь, со всего света послы различных, в том числе и не дружественных его гражданскому единоначалию государств.
Барин Никодим и его таинственный посетитель, явно выдающийся и выдающий себя за другого человека, и непонятно кто.
– Кого там в такую рань чёрт принёс?! – закричит на своего слугу Прошку, высокородный вельможа Илия, ударившись затылком об стенку кровати от неожиданности, вызванной прозвеневшим в сенях звонком колокольчика.
А Прошка и сам знать не знает, кто может в такую рань припереться к ним, к тому же тогда, когда он ещё со вчерашнего пьян, и само собой и до сих пор так и не может уразуметь, что за такая громкая потребность в нём возникла, и где он сейчас находится. И только тогда, когда вельможа Илия, второй раз подскочил на своей барской кровати точно по второму звонку, Прошка, хоть с трудом, но догадался о месте своего сейчас пребывания – он, как ему кажется, и это вроде может оказаться истинной правдой, забрался под кровать барина Илии, и там, в пыли пола и снятых с ног тапочек Илии, без задних ног, как младенец спал.
И он бы, пожалуй, и дальше продолжил наслаждаться этим своим уединением под кроватью Илии, где вся эта пыль и даже тапочки Илии, пропахшие его ногами, ему не только не мешали, а вносили собой особый комфортный контекст в его нахождение здесь, – он, есть такое сонное дело, местами чувствовал себя барином, – если бы не этот резкий подъём его сиятельства барина Никодима (под таким величавым именем был всем и в том числе и Прошке известен Илия), который в своих впопыхах вдруг соизволил наступить не на пол, а на вытянувшиеся из под его кровати ноги Прошки (вот эта его, отчасти дерзость с замахом на местные барские установления с вытянутостью ног, и придала его сну такую аллегористическую сладость – он спал без задних ног, кентавр оборзевший). И как только барин Никодим так оступился на Прошкиных ногах, то вслед за этим получает своё развитие новая история, с подскоком до самого своего потолка Прошки, который само собой оказался самым дном барина Никодима, фигурально являющимся дном его кровати, и падением барина Никодима до тех низов пола, где сейчас пребывал в своём обстоятельстве возлежания Прошка.