Апокалипсис Антона Перчика - стр. 2
– Фамилия. Имя. Отчество.
Лицо у нее протокольное до жути, вся из себя. Не люблю важных. Я говорю ей, тоже так, знаете, с паузами:
– Перчик. Антон. Вячеславович.
И кашляю в кулачок. Кхе-кхе. Я пафоса органически не перевариваю. В любых его проявлениях. Такие люди на меня, знаете, как действуют? Как бык на красную тряпку. В смысле, наоборот, но вы поняли. Так и подмывает перед такой фифой комедию поломать. Чертов паяц, когда-нибудь она меня погубит, эта привычка.
– Полных лет?
– Восемнадцать.
– Образование?
Отец, кстати, в этом смысле – диаметральная моя противоположность. Яблоко от яблони, все дела – это не про нас. Сейчас-то над ним начальства нет, он сам себе и бог, и начальник, и все равно в нем подлая эта совковость сидит. Ее уже не искоренить, когда тебе под полтинник. Он в налоговую, знаете, как заходит? Прикол вообще. У порога минут сорок ноги вытирает. Стоит на коврике и вытирает лет пятьдесят, с мыслями собирается. В окошечко когда заглядывает, лыбу тянет до ушей, пока ему какая-нибудь старая кошелка бумажки проверяет. Она его пошлет, а он ей за это потом шоколадку. Плебей. Меня все это бесит до жути. Меня реально мутит, когда я это вижу.
– Гимназия № 486 с лингвистическим уклоном. Колледж делового администрирования имени Уолтера Хеллера, это в Нью-Йорке. МГМУ Сеченова, медицинский факультет. Сборная солянка – но это я искал себя. Правда, пока не нашел. Я в поиске, вы улавливаете мою мысль? В Сеченке я тоже долго не протянул, как видите. С первого курса выперли.
– Что так? – Она поднимает бровь. Густую и хорошо прокрашенную.
– Не переношу вида крови.
Я ухмыляюсь. Я всегда ухмыляюсь, когда чувствую подвох в голосе собеседника. Уменя такая защитная реакция. А еще я всегда обращаю внимание на детали. Мелочи, типа этих беличьих бровей. Или цвет стен. Они тут у них депрессивно-зеленые. Видимо, добивались приятного салатового оттенка, а добились обратного. Тоскливо-то ка-а-ак…
– Слушайте, у вас же мое резюме, да? На мониторе? Там все подробно написано – читайте!
Я откидываюсь в кресле и зеваю. Щелкаю челюстями. Она читает – я жду, пялюсь в окно. Но там ничего интересного. Киоск «Роспечать», и всё. Он весь уделан тополиными почками, как подошвы моих новеньких «патрулей». Семь штук стоят, между прочим, – теперь хоть выбрасывай. Пустая трамвайная остановка. Старуха в толстом малиновом пальто прет прямо по рельсам. Сзади трезвонит трамвай. В смысле, он у старухи сзади. Интересно, задавит или нет? У них тут кислой капустой воняет – туши свет, такое ощущение, что она прямо в воздухе у них висит. Как белье на веревках – повесили, и оно колышется. Я отвожу в сторону локоть и демонстративно зажимаю нос – чтобы она увидела. Но она на меня не глядит, ишь ты. Чем она тут вообще дышит? Внизу, видимо, варят щи, кастрюлями гремят, а на улице апрель. Нет, май уже вторые сутки. В мае я ем окрошку со свежими огурцами и редисом. Дороги давно сухие, а я только вчера резину поменял, последнее отдал за колеса. Янке клубешник обещал в субботу. Ладно, потерпит – в стране кризис. Или уже кончился? Не задавил, слава богу. В смысле, трамвай старуху. А лично мне противно, когда кто-то челюстями щелкает со спецом. Или еще бывает – прыщи при всех давит. У меня был одноклассник, некий Грибков – мы с ним мало общались, вернее, вообще не общались. Мы с ним существовали в параллельных мирах – он ходил в любимчиках, а я на камчатке всю жизнь сидел. Я не дебил ни в коем разе, просто там дышится легче. Так вот этот Грибков на уроках географии давил на носу прыщи. В зеркальце. Мне сзади все было видно. Достанет зеркальце из дипломата (он ходил с дипломатом) и давит. Главное, только на географии. Я уж потом понял почему. У нас географичка была старенькая, Мила Петровна. Нормальная старушенция, мы с ней ладили. Ну и вот, а по остальным предметам – молодые все. Короче, Грибок Милу Петровну вообще не стеснялся. Других стеснялся, а ее нет. Я когда это окончательно понял, нос ему чуть не разбил. Но потом не стал. Просто мы с Егором, другом моим, объяснили ему… Так… кое-что. Короче, он больше свой гнусный нос не трогал на ее уроках.