Апелляция - стр. 38
Верно последнее, по словам критика из «Нью-Йорк таймс» – милейшего джентльмена, с которым Карл беседовал накануне перед ужином. Когда репортер поинтересовался, можно ли считать покупку мистера Карла Трюдо разумным вложением средств, критик ответил: «Нет, зато это огромная помощь кампании музея». Затем он пустился в объяснения по поводу того, что рынок абстрактной скульптуры находился в застое более десяти лет и вряд ли испытает подъем сейчас, по крайней мере по его мнению. И он не видел для «Имельды» блестящих перспектив. Статья заканчивалась на странице семь, где размещались еще две фотографии и портрет скульптора Пабло, который улыбался, глядя в объектив, и выглядел вполне живым и, как ни удивительно, вменяемым.
И все же Карл порадовался, хотя бы на долю секунды. Репортаж оставлял хорошее впечатление. Благодаря ему складывалось мнение, будто даже после скандала с вердиктом Карл оставался невозмутимым и жизнерадостным, сохраняя контроль над всем и вся. Положительные статьи все же чего-то стоили, хотя он очень хорошо знал, что цена, которую ему пришлось заплатить за эту публикацию, составляла приблизительно 18 миллионов долларов. Он захрустел булочкой, но вкуса не почувствовал.
Пора вернуться к бойне. Ей были посвящены передовицы «Уолл-стрит джорнал», «Файнэншл таймс» и «Ю-эс-эй тудей». Прочитав четыре газеты, Карл устал от одних и тех же цитат юристов и прогнозов экспертов. Он откатился от стола, сделал глоток кофе и напомнил себе о том, как сильно ненавидит репортеров. Но он все еще был жив. Атака прессы была жестокой, но на этом все не закончится, и он, великий Карл Трюдо, подставит грудь под их удары и выстоит.
Сегодняшний день станет худшим в его карьере, но уже завтра дела, несомненно, наладятся.
На часах было 7 утра. Рынки открывались в 9.30. По итогам вчерашних торгов стоимость акций «Крейн» составила 52,50 доллара, на 1,25 доллара больше, чем позавчера, потому что присяжные тянули с вердиктом и, похоже, не могли принять решение. Уже с утра эксперты предсказывали панические продажи, но оценки убытков просто ужасали.
Он принял звонок от директора департамента по связям с общественностью и объяснил, что не будет разговаривать с репортерами, журналистами, аналитиками и всеми остальными, как бы они себя ни называли и сколько бы их ни звонило и ни толпилось в фойе. Нужно всего лишь придерживаться лозунга компании: «Мы собираемся подавать апелляцию и рассчитываем выиграть». Ни словом больше, ни словом меньше.
В 7.15 явился Бобби Рацлаф вместе с Феликсом Бардом, финансовым директором. Тот и другой спали не больше двух часов, поэтому оба недоумевали, как их шеф умудрился за это время еще и в люди выйти. Они достали толстые папки, обменялись обязательными сухими приветствиями и поспешили к столу для совещаний. Здесь им предстояло провести следующие двенадцать часов. Многое нужно было обсудить, но на самом деле основная причина встречи заключалась в том, что мистер Трюдо не желал оставаться один, когда откроются рынки и разверзнутся врата ада.