Апдейт консерватизма - стр. 39
Таковы обстоятельства существования и функционирования социально ограниченных благ. Если выразить все это в одной фразе, то она будет звучать так: не все могут достичь того, чего может достичь каждый (Н. Больц). Каждый может получить сегодня вечером в ресторане лучший столик в углу у окна, но не все, кто там будут сегодня вечером. Многие не могут обладать вещами, которыми хотят обладать. И это постоянный мотив и основание для желания перераспределения. Если экономическое неравенство не корректируется политикой перераспределения (прежде всего налогами), то это неравенство накапливается – это общее место в экономике. Богатые могут больше экономить и накапливать капитал далее. Позиционные блага могут играть здесь решающую роль. Их можно свободно наследовать, цены на них (на картины, например, или на уникальную недвижимость) растут необычайно быстрыми темпами, и соответственно растет капитал тех, кто и так богат.
Недовольство современным уровнем благосостояния и его природой, порождающее требования равенства, как раз и вытекает из того, что удовлетворение текущих материальных потребностей не удовлетворяет все желания человека. Из того, что я могу позволить себе любой товар в любом универмаге, не следует, что я могу «отовариться» на «ярмарке миллионеров» [35]. Столь высоко ценимые в силу их абсолютно дефицитного характера позиционные блага, хотя и предлагаются всем (с парадоксальной припиской «эксклюзивно»), достаться могут лишь немногим. Следовательно, существуют потребительские возможности, которые могут предоставить удовлетворение лишь немногим, причем именно в силу того, что поднимают их над согражданами.
Отсюда возникает различие между демократическим и олигархическим богатством. Демократическое богатство наблюдаемо в витринном и прилавочном изобилии на всех шоппинг-маршрутах в столицах и крупных городах Запада. Часто эти товары дороги, иногда очень дороги, но в принципе и при желании они доступны для всех, особенно для тех, кто активно участвует в экономической жизни. Олигархическое богатство доступно в принципе для немногих. И чем сильнее растет демократическое богатство, тем сильнее растет стремление к богатству олигархическому. Однажды от лодочника, возящего граждан к подводному гроту с водоворотом, грозящим перевернуть лодку, автор услышал философское соображение: «Люди хотят экстриму». Больц формулирует несколько иначе: «Массы желают эксклюзива, многие хотят редкого» [36]. Но, по сути, речь идет об одном и том же, ибо стремление «к экстриму» есть разновидность стремления «к эксклюзиву» – к исключительному переживанию, доступному не всем. В обоих случаях речь идет о продукте, качество которого снижается, если оно доступно большинству людей. Туризм здесь – прекрасный пример. Турист всегда ищет место уникальное и несравненное, нечто, чего еще никто не видел,… и уничтожает эту уникальность и несравненность самим фактом своего пребывания там. Так, уникальность Венеции или Флоренции и их «эксклюзивность» как художественных и исторических ценностей сводится на нет бродящими по улицам многотысячными толпами туристов.