Анжелика в Новом Свете - стр. 64
Они ловили каждое ее движение, наблюдали, как, сцепив свои тонкие пальцы и изящно опершись на них подбородком, она смело и открыто смотрит в лицо своему собеседнику и как, вдруг таинственно опустив длинные ресницы, что-то сдувает с руки, или как с рассеянным видом берет с тарелки кусок дичи, или вдруг без жеманства, одним глотком опустошив стоящую перед ней чарку, начинает смеяться тем удивительным смехом, от которого у них захватывало дух.
Они испытывали невообразимое блаженство. Словно вместе с этой женщиной, неожиданно оказавшейся за их столом, само небо спустилось на землю, и в самый разгар зимы наступила весна, и сама красота коснулась их, этих не знающих жалости, пропахших потом людей; словно живительный бальзам пролился на их огрубевшие сердца. Они чувствовали себя героями, рыцарями без страха и упрека, людьми умными и находчивыми, и слова сами приходили на ум, когда они описывали эти исхоженные ими вдоль и поперек земли или рассказывали о выпавших на их долю испытаниях.
Л’Обиньер заговорил о Священной долине ирокезов, о залитых солнцем зеленых холмах с берестяными вигвамами, о запахе молодого маиса.
– Редко кому удается вырваться живым из этой долины… Редко кому удается вернуться оттуда, не оставив там своих пальцев…
– А мне вот удалось, – произнес Перро, показывая свои сильные руки.
– Ну, ты не в счет, ты слывешь у них за колдуна. Не иначе, ты продал душу дьяволу, дружище, чтобы выбраться оттуда живым…
– Почему одно упоминание о французах вызывает у ирокезов настоящие приступы бешенства? Может быть, это и доказывает, что они находятся во власти злых духов? – вступил в разговор один из трапперов, по имени Обертен.
– Их пугает истинность нашей веры. Посмотрите, как они изощренно жестоки с нашими миссионерами. В любую минуту, в самые жестокие морозы мы можем ожидать их нападения. Ведь они напали зимой на ваше поместье, – обратился он к Модрею и к Л’Обиньеру. – И какую жестокую резню они там учинили, не пощадив даже слуг.
– Да, все было так, – подтвердил Модрей. Его голубые глаза вспыхнули мрачным огнем, в глубине их расплавленным свинцом застыла давняя боль. – Это дело рук Сваниссита и его воинов, и они по-прежнему продолжают наводить на всех ужас. На этот раз я сниму с него скальп, прежде чем он доберется до своего логова.
– Ну а я заполучу скальп Уттаке, – добавил Ромен де Л’Обиньер.
Мопунтук поднял руку и встал. Все слушали его в почтительном молчании.
Живущие в этих местах белые научились у индейцев не перебивать друг друга и с уважением выслушивать собеседника. Казалось, все понимали речь вождя металлаков. Видя, что Анжелика тоже заинтересовалась, де Ломени склонился к ней и стал переводить слова сагамора: