Анжелика в Квебеке - стр. 84
По обе стороны рва изобретательные пришельцы, стремящиеся во что бы то ни стало найти место для жилья, построили великое множество деревянных хижин. Лачуги громоздились чуть ли не друг на друге.
Это скопление жалких домишек, сколоченных из бревен и досок, с крышами из соломы или дранки, ползущих, точно плющ, по склону горы Рок, часто снится в кошмарах прокурору Тардье, который отвечает в городе за гигиену и пожарную безопасность.
Чтобы добраться до вертепа Николя Мариэля, прозванного Красным Плутом, а также колдуном, граф де Сент-Эдм и Мартен д’Аржантейль входят в узкий проулок, который отделяет два солидных каменных дома от улицы Су-ле-Фор, натыкаются на шаткое отхожее место, обходят его, взбираются по приставленной к сваям лестнице, ведущей к дворику. Благородные господа прерывают сон кур, запертых в курятнике, сбитом из плохо подогнанных досок. Куры кудахчут.
– Кто там? – окликает путников из-за рассохшейся двери старушечий голос.
Чтобы попасть в этот дом, прилипший к скале, точно сорочье гнездо, надо перебраться через ограду. За домом находится земляная площадка, оттуда тропинка ведет к скале, в которой вырублены ступеньки.
Дом Красного Плута – самый последний в этом нагромождении построек. За ним начинается голая отвесная каменная стена – гора Рок. Даже здесь слышно, как внизу плещется река… Если поднять глаза, можно увидеть освещенные окна резиденции губернатора замка Сен-Луи и немного ниже – окна кордегардии, где солдаты играют в карты в ожидании смены караула.
Комната, освещенная лампой с фитилем, плавающим в тюленьем жире, была полна несовместимых запахов. Теплый запах рыбьего жира, идущий от лампы, ароматы корешков, листьев и коры, которые сушатся на балках или в решетах, кисловатый запах распространенного канадского напитка, похожего на лимонад и изготовляемого из квасного сусла, и, наконец, неожиданный аромат кожаных переплетов, исходящий от множества книг, сваленных в кучу в углу.
В другом углу на корточках сидит человек и ловко плетет сеть. Его круглая голова цвета полированного красного дерева с раскосыми глазами кажется слишком большой для его маленького коренастого тела. Это эскимос.
Под лампой на брошенных на пол мехах в позе индейца сидит мужчина и что-то пишет на переносном письменном приборе.
Мартен д’Аржантейль с удивлением рассматривает его одежду из оленьей кожи, украшенную бахромой, и надвинутую до бровей меховую шапку. Непонятно, сколько ему лет.
– Кто вы? – спрашивает он, неприветливо глядя на гостей. – Я вас не знаю.
– Знаете, – напоминает ему господин де Сент-Эдм. – Я уже приходил к вам с графом де Варанжем.