Анжелика в Квебеке - стр. 46
Анжелика ни на миг не усомнилась, что перед нею и есть та самая воинственная Сабина де Кастель-Морг, которую муж во искупление ее грехов заставил присутствовать на триумфе тех, кого она собиралась отправить на дно реки.
Глава XIII
Одну за другой Анжелика отстегивала булавки, которыми к корсажу ее голубого платья был пришпилен расшитый жемчугом пластрон, и складывала их в чашу из оникса. Зеркало в золоченой деревянной раме отражало ее растрепавшиеся белокурые волосы, лицо, подобное цветку, распустившемуся на утренней заре, и зеленые глаза, сияние которых спорило с блеском украшающих ее уши крупных бриллиантов. От каждого движения эти бриллианты мерцали, похожие на далекие огни, свет которых пробивается сквозь туман.
Но отчего ее отражение было хотя и ослепительным, но слегка затуманенным? Наверняка причиной тому был был горячий пар, поднимавшийся из приготовленной для нее деревянной ванны. Она попробовала протереть зеркало, однако это ничего не дало.
Из этого Анжелика сделала вывод, что она немного пьяна. Правда, причиной тому, скорее всего, было не выпитое, а крайняя усталость от всей сегодняшней суеты.
Когда глубоко за полночь ты наконец остаешься одна, неудивительно, что у тебя немного кружится голова. И теперь она находила отдохновение и даже некоторое удовольствие в таком скучном занятии, как отстегивание бесчисленных булавок.
Это чудесное платье ее не подвело. Договор, который заключают между собою Женщина и ее Наряд, секретный пакт о том, что они должны умножать красоту друг друга, не был нарушен. Анжелика была рада остаться одна. За последние годы она привыкла к свободной жизни, и теперь ей казалось, что она более никогда не сможет стать придворной дамой, окруженной многочисленными служанками и лакеями. Во всяком случае, не сейчас… А ведь оставалась еще проблема с этим цветком лилии на плече, этим позорным клеймом, из-за которого она могла довериться лишь самым преданным служанкам.
Ничего не поделаешь! Пусть пальцы исколоты булавками, зато она сможет насладиться одиночеством в эти первые минуты отдыха в квебекском доме Вильдавре, о котором маркиз так много рассказывал.
Она наконец сняла пластрон и расстегнула корсаж. Он обтягивал грудь и талию по нынешней моде, как вторая кожа, подчеркивая изящество ее форм, и был немного тесен, особенно сегодня, после обильной трапезы.
Анжелика отбросила и пластрон, и корсаж подальше и вздохнула с облегчением. Затем, запустив пальцы в волосы, приподняла их, чтобы дать отдых затылку. Потом снова посмотрела на себя в зеркало. Отражение ее было прекрасно, хотя и по-прежнему туманно. Она стояла в тонкой батистовой рубашке, сквозь которую просвечивала белая кожа и два более темных пятна там, где были соски.