Анжелика и ее любовь - стр. 34
– Говорят, его апартаменты на полуюте роскошны, там много дорогих вещей, – добавил Мерсело.
Они ждали, что скажет Анжелика, но она, как каждый раз, когда речь заходила о Рескаторе, чувствовала какую-то тревогу и потому не проронила ни слова. Мэтр Берн смотрел на нее, ища ее взгляда.
Почему темнота, вместо того чтобы сгущаться, напротив, рассеивается? Словно приближается новая заря.
Цвет моря снова начал меняться. Иссиня-черное, оно вдали казалось разрезанным надвое какой-то бело-зеленой, как полынная водка, полосой. Когда «Голдсборо» оказался в этой полосе, его борта задрожали, словно бока лошади, почуявшей опасность.
С капитанского мостика одна за другой летели команды.
Берн вдруг понял, что прокричал сверху, с марса, по-английски матрос-наблюдатель.
– Айсберг по правому борту, – повторил он.
Они все как по команде повернулись.
Огромная глыба льда, словно призрак, надвигалась на корабль. Матросы с баграми и связками канатов, быстро распределившись вдоль леерного ограждения со стороны айсберга, приготовились отразить смертельное столкновение с этой горой, от которой исходило ледяное дыхание.
К счастью, ведомое опытной рукой хозяина, судно уверенно миновало опасное препятствие. Сзади айсберга небо было еще светлое, но теперь серый туман казался розовым.
Онемевшие от страха пассажиры, боясь верить своим глазам, отчетливо различили на айсберге три темные точки, которые вдруг тяжело отделились от него, стали большими и, по мере того как они приближались к судну, превращались в какие-то странные белые создания в перьях.
– Ангелы! – выдохнул Ле Галл. – Это смерть.
Габриэль Берн хранил невозмутимое спокойствие. Обняв Анжелику за плечи, чего она даже не заметила, он сухо поправил:
– Альбатросы, Ле Галл… просто полярные альбатросы.
Три огромные птицы продолжали приближаться к судну, то описывая огромные круги, то опускаясь на темную воду.
– Это знак беды, – сказал Ле Галл. – Неминуема буря, и мы все погибнем.
Внезапно Маниго разразился проклятиями:
– Я что, схожу с ума? Брежу? Сейчас день? Или ночь? Кто сказал, что мы на широте Азорских островов? Проклятье! Братья мои, теперь мы знаем, что идем вовсе не на Острова…
– Именно это я и говорю, господин Маниго.
– А ты не мог сказать этого раньше, болван?
Ле Галл вскипел:
– А что бы это изменило? Ведь хозяин на корабле не вы, господин Маниго.
– Это мы еще посмотрим!
Они все замолчали, потому что вновь неожиданно наступила темнота и они уже не видели друг друга. Странная заря растаяла.
И тотчас же на палубе засветились фонари. Один из них приблизился к Анжелике и четырем мужчинам. В круге света вырисовывалось худощавое лицо старого арабского врача Абд эль-Мешрата. От холода оно совсем пожелтело, хотя было укутано по самые очки.