Анжелика и ее любовь - стр. 28
Когда же придет оно – время любить?
Дни проходили один за другим, и ничего не случалось. А Анжелика чего-то ждала. С того первого вечера на корабле, когда она так долго размышляла под властью тех противоречивых чувств, которые вызвал у нее Рескатор, она больше не видела его. Поскольку она пришла к мысли, что должна с осторожностью относиться и к его словам и поступкам, и к своим собственным, его исчезновение, казалось бы, должно было обрадовать ее. А она, напротив, чувствовала, что это ее тревожит. Да и никто больше не видел его. Когда пассажиры выбирались на палубу, чтобы немного размяться, они, случалось, замечали на корме силуэт хозяина – он стоял там, кутаясь в трепещущий на ветру темный плащ.
Но он больше не вмешивался в их дела и, как казалось, почти не вмешивался в управление судном.
Этим занимался, с мостика выкрикивая в медный рупор приказы, помощник капитана, или, как его все называли, капитан Язон. Прекрасный моряк, но молчаливый, необщительный, он не проявлял к гугенотам ни малейшего интереса и наверняка не одобрял их появления на корабле. Лицо его всегда было сурово и холодно, что отбивало всякую охоту обращаться к нему. Но Анжелике, когда нужно было что-то выяснить, изредка приходилось по просьбе своих спутников вступать с ним в переговоры. Можно ли постирать? Какой водой? Запасы пресной воды предназначены для питья? Значит, придется довольствоваться морской? Первая непредвиденная драма для хозяек… потому что белье оставалось серым, да и пятна смолы не отстирывались. В какое время они могут выходить на палубу, не мешая матросам работать?.. и тому подобное.
А вот к Николя Перро, человеку в меховой шапке, она, напротив, обращалась часто. Похоже было, что у него на корабле нет определенных обязанностей. Чаще всего его видели бродящим по палубе с трубкой в зубах. А потом он подолгу пропадал у Рескатора. Если Анжелике нужно было обратиться к кому-нибудь с просьбой, она передавала ее через Николя Перро, он же брал на себя труд сообщить ответ, смягчая при передаче то, что могло огорчить или задеть ее, потому что сам был человеком мягким и добродушным.
Так случилось и на пятый день пути, когда повара вместе с солониной принесли какое-то странное месиво с тошнотворным запахом, заявив, что все обязательно должны его съесть. Это вызвало возмущение пассажиров. Маниго счел блюдо подозрительным и отказался наотрез. До сих пор пища, сказал он, которую им приносили, была вполне сносной и в достаточном количестве. Но если сейчас их будут заставлять есть тухлятину, дети заболеют и их путешествие, едва начавшись, кончится всеобщим трауром. Лучше уж ограничиться солониной и жалким куском галеты, которые им давали до сих пор, – обычной пищей моряков.