Антропный принцип - стр. 7
Рука, невзирая на адскую боль, медленно накрывает глаза.
Ему давно стоило признать. Он проиграл. Без боя.
– Скажи… – Голос хрипит как старый несмазанный вентиль, и Лю замолкает, собираясь с мыслями сам еще не понимая для чего.
Хатко молчит. Ждет. Лю не надо видеть, чтобы чувствовать, как он на него смотрит. Что он на него смотрит. Этот взгляд чувствуется всем его существом. Всем телом, каждой клеточкой. Чертовы мутировавшие гены.
Лю судорожно вдыхает.
– Вы… Вы, альдранцы, правда не считаете Людей ничем большим еды? – Перед глазами встает образ: каюта, тела, фиолетовые глаза напротив, кровь, капающая с клыков, чужой смех, – и Лю стискивает зубы до слышимого скрежета, сжимает руки так что короткостриженые ногти впиваются в ладони. И закрывает глаза.
Хатко молчит. Все еще молчит. И Лю молит. Скажи, что да. Скажи. Скажи!
– Нет. Не все из нас так считают. Уже давно.
Лю резко выдыхает.
– Я так и знал. – Он садится на кровати и смотрит на своего напарника, с которым знаком уже второе десятилетие. Безумно долго, если так подумать. – И тебя это не оскорбляет?
Хатко с иронией выгибает бровь. Тоже не по-человечески, если приглядеться. Излом чуть более выраженный, угол не тот. Все не то.
– К чему вопросы?
Лю пожимает плечами. Что сказать? Сам клялся убить. Сам уверял в ненависти. Да и что поменяется если внутренний голос окажется прав? Это изменит мировое отношение к альдранцам? Нет. Не изменит. Поэтому он просто отмахивается.
– Да так. Интересно стало.
Хатко как-то слишком понимающе хмыкает. Ну да. Животные чуют эмоции своих хозяев. С какого момента у Людей так прочно засело в голове это сравнение? С момента, как стали создавать специальные пары человек\альдранец? Этакая попытка примирить две расы, создать мир во всем мире. Путем построения отношений человек\его питомец. У Лю где-то даже завалялся поводок Хатко в виде вшитого под кожу электрошока. Только кнопка от него давно потерялась. Но альдранцу это знать не обязательно, будет смеяться еще долгие годы над своим нерадивым «хозяином», пока не придет следующий. Следующий в очереди быть сожранным. Или убитым.
Лю вздрагивает, случайно натыкаясь на внимательный взгляд отдающих фиолетовым глаз. И Хатко хмыкает. Он знает. Он все знает. И о Лю, и о его мыслях.
Нет. Даже если альдранцы не такие, как их показывают миру, личной ненависти Лю это не изменит. Как и личной боли.
Он разминает запястья с красными следами от веревок, а затем встает, не торопясь потягивается. Хатко все так же чистит меч, и Лю старается не ловить собственное отражение в блеске этой холодной стали. Потому что там может промелькнуть не он.