Антропный принцип - стр. 23
– Ответ на твой вопрос, почему я мил с местными. Они кажутся мне милыми. Существа, не перепрыгнувшие в своем развитии двадцатый человеческий век. Живущие на жаркой пустынной планете. И не смотри на меня так, – Лю вздрагивает, когда Хатко совсем по-человечески морщится. – Я знаю, что вы Люди, стали ценить естественность планет еще в веке тридцатом, перестав терраформировать каждый камень. Но все же. Они предпочитают не жить здесь – улетать. Они даже не пытаются спасти свой дом.
Хатко выделяет последнюю часть фразы и отводит взгляд, пока Лю задумчиво наблюдает за окружением.
– Разве? – очередная произнесенная вслух мысль. – Разве вы, альдранцы, не такие же?
Их взгляды сталкиваются: непонимающий и мрачный. Лю делает последнюю затяжку и смотрит в глаза своего ужаса настолько прямо, что кто угодно бы удивился.
Хатко пожимает плечами и расцепляет руки.
– Мы не такие. Мы достигли совершенства. Сделали планету идеальной для нас. Мы бесконечно развиваемся и не остановимся ни перед чем.
– Знаю. – Лю отворачивается. – Мы, Люди, это прекрасно знаем.
В груди вскипает давно посаженная ненависть. Ненависть к чужому, к непонятному. Ее не вытравить, она вшита в подкорку. А еще, она обоюдна.
Они снова стоят в тишине. Под презрительно-опасливые взгляды толпы. Очередь неспешно продвигается, ракуанцы занимают места в гусенице-машине, и Лю очень скоро начинает подозревать, что их хватит не на всех.
– Эй. – В этот раз он дергает альдранца за руку, но глаз от заполняющейся машины не отрывает. – Покажи-ка наши билеты.
Хатко не понимает, но бумажки все же достает. Лю смотрит на них секунд двадцать, пока в голове не щелкает какое-то давно вбитое в память знание. О планете, ее устройстве, выбитых на желтой бумаге чернилами цифрах. Он сам не замечает, как его глаза сжимаются в две щелочки.
– Они это специально.
– Что? – Хатко смотрит на него сверху вниз, а Лю раздраженно пихает ему обратно билеты. – О чем ты?
– О чем, о чем. Об этом. – Лю указывает вперед, и Хатко прищуривается, вглядываясь в забитую до предела гусеницу.
– Не понял. – Честно признается он, вызывая у Лю вздох-смесь усталости, отвращения и бешенства.
– Ты ведь заплатил за билет, да?
– Да, и?
Лю смотрит на него искренне недоумевая: альдранец настолько тупой или наивный?
– А что тебе говорит интуиция? – Объяснять проблему животному человеческим языком, у Лю нет ни желания, ни сил, поэтому он выбирает простой и понятным обоим вариант. Вариант, который никогда не ошибается.
Хатко закрывает рот и прислушивается к себе. Людям никогда не понять, как работает альдранское чутье: одни описывают это как настойчивую идею, другие, как голос, третьи и вовсе видят картинки. Хатко никогда не рассказывал, как интуиция работала именно у него, но сейчас Лю мог поклясться, что тот слушал.