Антоний и Клеопатра - стр. 107
– Он не согласится.
– Антоний? Он готов совокупиться даже с коровой.
– Ты сам слышишь, что говоришь, Цезарь? Я знаю, как сильно ты любишь сестру, и ты хочешь навязать ей Антония? Он же пьяница и бьет жен! Умоляю тебя, подумай хорошо! Октавия самая прекрасная, самая милая, самая славная женщина в Риме. Даже неимущие обожают ее, как они обожали дочь божественного Юлия.
– Звучит так, словно ты сам хочешь жениться на ней, Меценат, – хитро заметил Октавиан.
Меценат осекся.
– Как ты можешь шутить о таких… о таких серьезных вещах? Мне нравятся женщины, но мне еще и жалко их. Их жизнь столь однообразна, все их политическое влияние заключается в выгодных браках, и лишь одно можно сказать в защиту римской справедливости: хорошо еще, что большинство женщин имеют право распоряжаться своим состоянием. Изгнание на периферию общественной жизни может раздражать таких женщин, как Гортензия и Фульвия, но не раздражает Октавию. Если бы это было иначе, ты не сидел бы здесь такой самодовольный и уверенный в ее покорности. Разве не пора дать ей возможность выйти замуж за человека, которого она сама выберет?
– Я ее не принуждаю, если ты это имеешь в виду, – спокойно ответил Октавиан. – Я не дурак, знаешь ли, и посетил достаточно семейных обедов со времени Фарсала, чтобы заметить, что Октавия почти влюблена в Антония. Она охотно покорится судьбе.
– Я не верю этому!
– Это правда. Хотя я не могу понять, что находят женщины в подобных мужчинах, но даю слово, Антоний нравится Октавии. Этот факт и мой союз со Скрибонией подали мне эту идею. Что же касается вина и битья жен, здесь я в Антонии не сомневаюсь. Он мог побить Фульвию, но причина была очень серьезной. При всем его самодовольстве он очень сентиментален в отношении женщин. Октавия подойдет ему. Как и неимущие, он будет обожать ее.
– Ведь еще есть египетская царица. Он не будет верным мужем.
– А какой муж, находящийся за границей, хранит жене верность? Октавия не станет обвинять его в изменах. Она слишком хорошо воспитана.
Вскинув вверх руки, Меценат удалился поразмышлять о незавидной доле дипломата. Неужели Октавиан действительно ожидал, что он, Меценат, возьмется устраивать этот брак? Он отказывается! Бросить такую жемчужину, как Октавия, к ногам такой свиньи, как Антоний? Никогда! Никогда!
Октавиан не хотел лишать себя удовольствия самому устроить этот брак. К этому времени Антоний, должно быть, уже забыл о сцене в его палатке после Филипп, когда Октавиан потребовал голову Брута – и получил ее. Ненависть Антония была так велика, что затмевала отдельные события. Октавиан не ждал, что брак с Октавией положит конец этой ненависти. Наверное, человек поэтического склада, например Меценат, подумает, что именно это движет Октавианом. Но он был слишком умен, чтобы надеяться на чудо. Став женой Антония, Октавия будет делать то, что захочет муж. Она не станет пытаться повлиять на отношение Антония к ее брату. Нет, при заключении этого брака он стремился лишь к тому, чтобы укрепить надежду простых римлян – и легионеров, – что угроза войны миновала. И если настанет день, когда Антоний воспылает страстью к другой женщине и бросит жену, он упадет в глазах миллионов римлян по всему свету. Поскольку Октавиан поклялся, что никогда не будет участвовать в гражданской войне, придется подорвать не