Антология социально-экономической мысли России. XIX–XX века. Том 1 - стр. 37

Но раз земледелие и промышленность (а также и торговля) характеризуются если не противоположным, то, по крайней мере, различным ходом развития, можно ли развитие капиталистического хозяйства определить какой-нибудь одной господствующей тенденцией, как попытался сделать это Маркс, очевидно, нельзя. Формула, по которой этот ход развития определялся бы в сторону концентрации или наоборот, была бы неверна, потому что не учитывала бы всей фактической сложности развития. Поэтому общее воззрение Маркса о развитии капитализма, с неотвратимой необходимостью ведущем к коллективизму, также неверно.

Единственное, что позволяют нам утверждать данные науки, это то, что настоящее экономическое развитие ведет к постепенному отмиранию самых тяжелых и грубых форм эксплуатации человека человеком, хотя и разными способами; в промышленности – концентрируя производство и подвергая его все более общественному контролю, в земледелии – уничтожая крупное предприятие и ставя на его место крепкое крестьянское. Оба эти течения объединяются в мощном демократическом потоке, который – можно сказать с чувством удовлетворения – приносит новые, лучшие, более удовлетворяющие требованиям социальной справедливости общественные формы.

Но если диагноз и прогноз Маркса уже потеряли свое значение в применении к развитию форм капиталистического предприятия, то еще больше они утратили цену в применении к развитию капиталистического хозяйства в его целом. Они основываются на наблюдениях над развитием английского капитализма 40–50-х и, пожалуй, начала 60-х годов, – эпохи английской супрематии, момента высшего развития товарного экспорта. Капиталистическое развитие всех прочих стран и связанные с ним изменения в мировом рынке – все это пришло позже. Связанность стран во взаимном обмене на почве международного разделения труда тогда только еще устанавливалась. Проблемы, которую ставит будущему закон убывающего плодородия почвы, совсем не существовало для Маркса. Прогноз Маркса, имевший определенное значение для своего времени, для настоящего времени не неверен, а просто неприложим, ибо лишен всякого содержания.

Ошибка Маркса да послужит нам предостережением. Она объясняется не тем, что ему не хватало ума, – ум он имел гениальный, – и не тем, что ему не хватало знаний, – он принадлежит к самым ученым экономистам не только своего, но и всех времен, – она объясняется общими социально-философскими воззрениями Маркса, его переоценкой действительных способностей и значения социальной науки, границ социального познания.