Антология русской мистики - стр. 56
– Агашин, голубчик, врете, ведь врете все! – с дрожью в голосе и каким-то сладостным трепетом потянулся румяный и тучный Александр Максимович к репортеру, словно перед ним было чарующее видение, которое вот-вот исчезнет.
Но Агашин и не думал исчезать. Сейчас в этом кабинете он чуял под собою прямо на редкость твердую почву. В ответ на редакторские сомнения, он бросил спокойно:
– По двадцать копеек строка, не меньше трехсот строк и – деньги под рукопись.
– Голубчик, возьмите по десять?
– Я вижу, больше мне здесь нечего делать. Иду в "Петербургские Отблески".
– Ну пятнадцать?
– Имею честь кланяться, надо уважать печатное слово. Торг недопустим здесь.
Редактор махнул рукой, – пропадать, так пропадать.
– Давайте же ее, давайте скорей!
– Кого?
– О, будьте вы прокляты, – конечно рукопись!
– Она у меня вся в голове. Взял и написал.
– Так пишите, пишите скорей! Садитесь рядом в соседней комнате и пишите. Да разбейте на пикантные заголовки. Где? На Екатерининском канале? Скарятина? Вот ужас! Позавчера смотрел ее. Полуголая вышла на сцену… Скорее, Агашин, скорее…
Через два часа Агашин протянул редактору целую пачку разгонисто и крупно написанных листочков. Александр Максимович с торопливой жадностью просматривал фельетон, задерживаясь на пикантных подзаголовках.
– …Между рампой и смертью… Кровавая ночь любви… Горничная-наперсница… Бриллианты королевского дома… – бормотал весь красный от удовольствия редактор. И, сложив рукопись, пометив ее к набору, он позвонил рассыльного, уже не замечая присутствия репортера.
– В типографию, Павел, сейчас же!..
Но Агашин резко напомнил о себе, став между Александрам Максимовичем и рассыльным.
– Этот номер не пройдет!
– В чем дело, голубчик?
– Сначала, согласно условию, будьте добры дать мне записку в контору на получение шестидесяти рублей.
Редактор пожал своими толстыми бабьими плечами.
– Ну извольте, извольте, пишу! Какой вы колючий, Агашин…
– Будешь колючим, когда за комнату надо платить. У меня от шестидесяти рублей сегодня же и хвостика не останется, а я на завтра вам дал бешеную розницу.
– Вот вам записка… Вы – способный хроникер, Агашин, только лоботряс… Ну, до свидания. Работайте, пишите, носите! Только, ради Бога, не давайте мне декольтированных сановников, очень вас прошу!
– Не буду больше, – закаялся.
С гордо поднятой головой покинул Агашин редакторский кабинет.
В жизни Агашина этот день сыграл видную роль. Репортер сразу и круто пошел в гору. На следующее утро "Невские Зарницы" ликовали. В остальных газетах были коротенькие сообщения по поводу загадочного убийства Скарятиной, а в "Невских Зарницах" – громадный обстоятельный фельетон – целое дознание.