Антология короткого рассказа - стр. 21
Но тут старик заклекотал, как птица, и Савельев даже не стал вслушиваться в его речь, только запомнил, как старик несколько раз произнёс непонятное слово «конок».
Вечером он спросил участкового, что это такое, и тот неожиданно раздражённо махнул рукой:
– Это суеверие.
– «Конок» – суеверие?
– Нет, это всё. История про принцессу. «Конок» – это принцесса.
Участковый ради дочери завёл телевизор, принцессы из фильмов волновали девочку, и она тоже часто говорила, мешая русские слова со словами своих предков: конок милая этильгыз, сепрали конок.
– Суеверие, – повторил участковый. – Глупости. Люди без ума считают, что конок спустился с небес и спит в горах, а как проснётся и встанет, то старому миру наступит конец. Но мы с этим боремся, да.
Савельев сочувственно улыбнулся. Он раньше работал на Севере и там тоже слушал подобные истории про стражей Нижнего мира и о том, как бог-солнце прячется в землю на полгода, а потом встаёт из Нижнего мира таким же, как и был – золотым кругом.
В этих сказках всё имело свои времена, всё было понятно и симметрично относительно холода и тепла, всё повторялось и длилось при этом вечно.
Иногда Савельеву хотелось их записать, но потом он понимал – незачем. Память его пока не подводила.
Главное – не пить.
И вот Савельев курил, глядя на горы через пустые ещё проёмы окон. Лето выпало дождливым, и горы то проступали из серого тумана, то исчезали.
Но как-то не приехал грузовик со стеклом, и курить пришлось по-прежнему сидя перед пустыми проёмами.
Тогда Савельев увязался с участковым и его друзьями, которые ехали на охоту в горы.
Он знал, что если останется без дела, то запьёт. Он много пил на Севере и почувствовал в те времена, что ещё один опыт со спиртом будет гибельным. Во время страшного запоя полярной ночью он чуть не наложил на себя руки и теперь остерегался любого повода.
Теперь Савельев ехал на грузовике – степь до самых гор была ровной, как стол. За рулём сидел шофер, а рядом дремали председатель совета и участковый.
Савельев спал в кузове, пока грузовик гнал мимо бесконечной запретной зоны.
Местные не ездили к горам не из-за военных, они боялись непонятных богов плоскогорья. Путь к нему лежал через степь, в которой оставляли мёртвых, чтобы звери ускорили их слияние с миром и разметали их кости. Как-то, задолго до войны, тут началась чума, и военные встали кордонами на дорогах. Мертвых запретили оставлять в степи, но потом чума ушла, а за ней ушли военные кордоны, и всё пошло по-старому.
Поэтому местные старались лишний раз не пускаться в этот путь.