Антимагеллан - стр. 8
Он боялся ослепнуть, этот страх преследовал его всю жизнь, его кошмар. Он пытался забыться, тщетно – он только сильнее натягивал невидимую нить. Он и пил-то от страха, а выходило ещё хуже…
– Что, братец, каково теперь?
– Это вы про кого?
– Да так, был тут один.
........................................................................................................
Ощущение пустоты.
Лёгкий толчок неизвестного происхождения, утро без имени.
Все спят, ещё никто не проснулся.
Зелёная поверхность ковра пахнет псиной.
Батарейки сели. Наушники валяются на покрывале кровати.
Белые стены кухни.
Расстояния измеряются звуком, лишь тишина безмерна.
У него ещё нет имени, даже имени.
И, наверное, памяти.
У него ещё нет памяти.
Когда-нибудь она объяснит ему, как он появился на свет, а мне будет даже нечего возразить.
Слова как слизь, не имеющая вкуса – всё дело в приправе.
Сейчас где-нибудь заверещит будильник.
Они станут просыпаться, будить друг друга, хлопать дверями, занимать очередь в туалет, громко разговаривать............….
И она проснётся.
........................................................................................................
. . .
Пелена тумана, скрывающая сигнальные огни сторожевых башен побережья, тёмные волны, смутное беспокойство. Берег странных садов, где живут звери, много раз описанные в текстах пергаментов, где подробно объясняется, почему никто и никогда не видел их, и как они выглядят.
Ловчий успокоится лишь тогда, когда увидит что-то похожее на то, что он видел раньше, и тогда он построит стены и станет расписывать кувшины. И пить от скуки или от жажды; вода нашептывает ему сны, что бегут быстрее чем тени от света и пугливее самых чутких зверей.
Только сытый станет изучать повадки несъедобных рыб.
Сытый рыболов, что, позёвывая, читает в газете о похождениях голодных героев. Он знает, какой пустырь застроят в первую очередь.
Здесь территориальные воды, сюда нельзя заходить на судах, если у вас вместо ушей коровьи хвосты, или вместо головы чайник.
И вообще, вам здесь нечего делать.
Кролики, наряженные охотниками, ставят капканы на волков и ловят мышей при помощи хитроумных ловушек. Они курят на ветру папиросы и стряхивают пепел в зелёный мох, пахнущий гнилью. Лопочут между собой и поглядывают на предрассветное небо как офицеры одной армии за минуту до начала войны.
Я прячусь в траве, хотя проще было бы уйти и спрятаться в тумане.
Грязь чавкает под ногами заблудившихся на болоте туристов.
Кривые деревца растут где попало. Ловчие спят, убаюканные мемуарами первопроходцев; я смотрю на них с завистью. Не знаю, почему я упрямлюсь и не выпью таблетку – здесь их продают в каждом киоске. Всё обрывочно.