Антикварий - стр. 20

. К тому, что осталось от жилища эконома, позднейшие обитатели-миряне добавляли все новые и новые пристройки, соответственно потребностям своих семей, а так как это делалось с равным пренебрежением к удобствам внутри и архитектурной законченности снаружи, вся постройка имела вид скопища зданий, внезапно застывших на месте в самый разгар контрданса, исполняемого ими под музыку какого-нибудь Амфиона или Орфея. Усадьба была окружена высокими живыми изгородями из подстриженного остролиста и тиса. Некоторые из них все еще являли искусство «топиарианского» художника[12] и имели форму кресел, башен или воспроизводили поединок святого Георгия с драконом. Вкус мистера Олдбока не позволил ему тревожить памятники ныне утраченного искусства, тем более что это, несомненно, разбило бы сердце старого садовника. Впрочем, один высокий и раскидистый тис был избавлен от ножниц. И на садовой скамье под его сенью Ловел узрел своего пожилого друга с очками на носу и кисетом сбоку, прилежно углубившегося в «Лондонскую хронику»{36} под ласковый шелест летнего ветерка в листве и отдаленный шум волн, набегавших на песок.

Мистер Олдбок немедленно встал и пошел навстречу своему дорожному спутнику, которому сердечно пожал руку.

– Честное слово, – сказал он, – я уже решил, что вы передумали и, найдя глупых обитателей Фейрпорта слишком надоедливыми и недостойными ваших талантов, покинули нас на французский манер, как мой старый приятель и собрат антикварий Мак-Криб, который исчез с одной из моих сирийских медалей.

– Надеюсь, почтенный сэр, что надо мною не тяготеет подобное обвинение.

– Было бы столь же скверно, доложу я вам, если бы вы похитили самого себя, не доставив мне удовольствия еще раз увидеться с вами. Уж лучше бы вы взяли моего медного Оттона{37}. Однако пойдем; позвольте мне показать вам дорогу в мою sanctum sanctorum[13], мою келью, мог бы я сказать, ибо, кроме двух праздных и избалованных баб (этим презрительным наименованием, заимствованным им от другого антиквария, циника Энтони Вуда{38}, мистер Олдбок обычно обозначал прекрасный пол вообще и своих сестру и племянницу в частности), которые, под глупым предлогом родства, устроились в моих владениях; здесь никого нет, и я живу таким же отшельником, как и мой предшественник Джон из Гернела, чью могилу я вам когда-нибудь покажу.

С этими словами старый джентльмен повел гостя к низенькой двери, но перед входом внезапно остановился и указал на неясные следы, оставшиеся на камне, по его мнению, от какой-то надписи. Однако тут же покачав головой, он сообщил, что разобрать ее совершенно невозможно.