Античный полис. Курс лекций - стр. 29

Приведенные цитаты взяты из замечательной книги А. И. Зайцева «Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э.». Но это получилось чисто случайно – просто книга оказалась под рукой. С тем же успехом мы могли бы процитировать абсолютно аналогичные суждения из десятков других работ. Поэтому никаких претензий к такому выдающемуся специалисту, каким был А. И. Зайцев, нет и быть не может. Ученый просто воспроизвел решительно преобладающее в антиковедении мнение. Но верно ли само это мнение?

Здесь у нас имеются серьезные возражения. Вырос ли полис из родоплеменной структуры общества в ходе разложения и разрушения этого строя? Несомненно, в большинстве случаев ранние государства именно так и рождались. Но греческий полис, как мы уже видели, являет собой особый случай.

Первые государства в Греции появились во II тыс. до н. э., и, следовательно, пресловутые родоплеменные структуры были в основном разрушены уже тогда. В ходе «микенского коллапса» (который, кстати, в действительности не был таким уж коллапсом, как еще не столь давно принято было считать) произошла регенерация некоторых элементов догосударственного, позднепервобытного социума. Но родовое общество как система в полном и целостном виде возродиться, конечно, уже не могло. Так, можно с полной уверенностью утверждать, что уже греческая община II тыс. до н. э. – это соседская община. И именно из нее, а не из общины родовой, сложился полис. К периоду греческой архаики подлинное родовое общество давно уже было позавчерашним днем.

В рассмотрение данного вопроса вносит некоторую путаницу тот факт, что в архаической Элладе (да и не только в архаической, но еще и в классической, и даже в послеклассической) источниками фиксируются аристократические роды (если ограничиться афинским материалом – Алкмеониды, Филаиды, Керики, Ликомиды, Этеобутады и др.). И, казалось бы, логичен ход рассуждения: раз есть роды («кланы», как их весьма нередко, хотя и некорректно, именуют в исследовательской литературе) – значит есть и родовое общество или, во всяком случае, его рудименты. Однако на самом деле здесь дезориентирует многозначная лексема «род»: все эти и другие греческие аристократические роды имеют ничуть не большее отношение к родоплеменным структурам, чем, допустим, русские аристократические роды Шереметевых, Голицыных, Юсуповых и др. Приведенная параллель не имеет характера некой описательной метафоры, она вполне буквальна: речь идет о феноменах аналогичных во всех отношениях, не только по форме, но и по сути. В обоих случаях перед нами вторичное, достаточно позднее явление, к первобытности отнюдь не восходящее и с древним кланом ни в какой связи не состоящее. Относительно русских дворянских родов столь очевидную вещь и доказывать не надо; что же касается родов греческих, то их схожая сущность была убедительно продемонстрирована Ф. Буррио, Д. Русселем и рядом других антиковедов.