Аномальная зона - стр. 101
Тут же один из дедков размотал резиновый шланг и ловко, без усилий, протолкнул конец в глотку Марципанову. На другой конец надели объёмистую воронку.
Зек зачерпнул из ведра полную кружку жидкой бурды и передал деду. Содержимое было тут же перелито в приподнятую над головой правозащитника воронку, а оттуда с клокотанием устремилось в его желудок.
– Ещё кружечку, – потребовал дед. Приняв от баландёра, взболтал жидкость грязным указательным пальцем. – Тепленькая, в самый раз!
Эдуард Аркадьевич протестующе замотал головой, но один из дедков крепче схватил его за волосы и за подбородок:
– Не шали у меня! А то всю лохань выпростаем – из задницы потечёт!
Противно булькнув, содержимое ещё одной кружки перетекло в чрево правозащитника.
– А теперь за папу, ещё глоточек, – веселился дед.
– И за маму!
– И за хозяина!
– Бульк! Бульк! Бульк! – отзывался, надуваясь, словно футбольный мяч, желудок правозащитника.
– Ну будя, пожалуй, – наконец объявил один из дедов. – Теперь, падла, с голоду точно не сдохнет. И допрос третьей степени запросто выдержит!
Зонд, словно ядовитая гадюка, выскользнул из пищевода правозащитника.
– В следующий раз, если жрать откажешься, мы тебя через задницу кормить будем, – сообщил радостно Марципанову, демонстрируя мокрый шланг, жуткий старик. И добавил мстительно: – Через эту же кишку!
С чувством хорошо исполненного долга вся процессия, включая зека с опустевшим ведром, удалилась из камеры. Эдуард Аркадьевич вновь остался один. В животе его мерзко урчала, бурля и переливаясь, баланда.
3
На этот раз Марципанов не был прикован к койке и мог свободно ходить по камере. Он и ходил, предаваясь извечному занятию всех арестантов – счёту шагов. Правда, считать-то особенно нечего оказалось – пять в ширину, десять – в длину. Измерить расстояние по диагонали не получалось – мешали кровать и привинченный к полу стол.
Услышав лёгкий шорох за дверью, Эдуард Аркадьевич оглянулся. Сквозь застеклённый смотровой глазок за ним наблюдал надзиратель.
– Я требую адвоката! – без прежнего задора и пафоса сообщил правозащитник глазку.
Глаз в застеколье мигнул и продолжал взирать – недружелюбно и пристально.
– У меня есть право на телефонный звонок! – опять обратился к недреманному оку Марципанов. – И вообще… в туалет хочу.
Глаз исчез, дверь камеры вновь отворилась. В неё молча протиснулся полосатый зек. Он, пыхтя, внёс деревянную лохань на верёвочной ручке, от которой исходил тошнотворный запах аммиака.
– Параша, – буркнул он и, водрузив посудину в углу камеры, торопливо, не глядя на узника, вышел.