Аномалия души - стр. 9
Чем ближе виднелись поля, тем яснее становилось у меня на душе. Туманившая её тягостная аура постепенно теряла свою силу. За границей лесного сумрака в меня точно плеснуло жаром. Небо прояснилось от облаков, и воздух наполнила изнуряющая духота. Путь домой получился утомительным. Когда я поравнялся со стоявшей на отшибе хибарой, с моего лба градом струился пот. Ненароком бросив на неё свой взгляд, я увидел одетую во всё чёрное дряхлую, сгорбленную старуху. Её узкое, сухое лицо имело мертвенную бледность. Старуха стояла у забора и обирала примыкавший к нему смородиновый куст. Рядом с ней маячила маленькая девочка лет семи – восьми. Она была какой-то не по-детски серьёзной. В ней начисто отсутствовала та живость, тот озорной огонёк, та непосредственная беззаботность, которые обычно бывают свойственны детям.
Словно почувствовав на себе мой взгляд, старуха повернула голову. Я поспешно отвёл глаза. Мне не хотелось показывать ей своё внимание.
Пренеприятная особа. Вылитая ведьма!..
– А она и есть ведьма, – усмехнулась Наталья, когда я, вернувшись домой, поведал ей впечатления от своей прогулки. – Это же Гоманчиха. У неё издавна такая репутация. С ней никто не связывается. От неё предпочитают держаться подальше. Её даже в магазине без очереди пропускают, лишь бы она побыстрее убралась восвояси.
– Вот как! – изумлённо вскинул брови я. – И чем же она заслужила столь мрачный титул?
– Это длинная история. Расскажу как-нибудь потом.
– А про болото тоже расскажешь потом? – не отставал я. – Что в нём такого особенного? Чем оно так опасно? Почему туда не стоит ходить?
Наталья вздохнула.
– Народу там погублено немало. Говорят, что по ночам там бродят призраки. Души тех, кто в трясине погребён, но надлежащим образом не захоронен. И если с ними встретиться, они запросто могут за собой увлечь.
– И ты во всё это веришь? – рассмеялся я. – По-моему, это просто сказки для маленьких детей.
– Сказки – не сказки, а люди оттуда, случалось, не возвращались, – понизила голос Наталья. – Да и видок там жутковатый. Прямо, как в преисподней. Я там бывала.
– Зачем же ты туда ходила?
– За клюквой. Те места клюквой богатые.
– А почему их именуют Любавиной топью?
– По имени разбойницы, что в её окрестностях промышляла. Здесь целая легенда…
Давным-давно, в старые незапамятные времена, когда Русью правили ещё Великие князья, жила в местной деревушке крестьянская девка по имени Любава. Неизвестно, чем умилостивили Господа Бога её родители, но дочь у них получилась на загляденье. Стройная, голубоглазая, белокурая. Как начинала говорить – рядом словно журчал ручей. А как косу свою распускала – иначе как Богиней не назовёшь. Жила Любава матери и отцу на радость, но так получилось, что приметил её как-то местный помещик Архип Кудрин. А как приметил, так с первого же взгляда и пленился. Думать больше ни о чём не мог, только лишь по ней одной вздыхал. Помучился он, помучился, да решил власть употребить. Девка то была крепостная. Повелел он Любаве идти к нему в услужение. Та всей душой воспротивилась. Не прельщала её участь постельной служанки у толстого, противного старика. Но как хозяина ослушаешься? И решила она податься в бега. Ночью, с благословения родителей, выскользнула из хижины и в лес подалась.