Анникка - стр. 8
– Разве не проще хранить бутылки в буфете?
– Вы, разумеется, правы. Но Вера Ивановна отчего-то вообразила, что ее долг избавить меня от «пагубного пристрастия», и стала регулярно проверять буфет и выливать мой эликсир забвенья. Потому-то я и устроил тайник в пустующей комнате. Простите, что забрался к вам, как какой-то воришка. Я надеялся вынести бутылку, не потревожив вас… – Додо оборвал себя на полуслове и с заметным волнением заглянул в глаза Ады. – Теперь вы меня презираете?
– Пожалуй, нет, – серьезно ответила она. – Я могу понять ваше желание забыться, более того – не возражаю против тайника в моем комоде. Жаль только, что вы выбрали самый легкий способ забвения.
Додо удивленно выгнул бровь:
– А вы знаете другие?
В этот момент в дверь постучали, и сразу же, не дожидаясь ответа, на пороге возникла Лена Оржельская.
– Ой, Ада, вы не одна! А я надеялась, что буду вашей первой визави, – хихикнула она.
– Я уже ухожу, – Додо бросил тоскливый взгляд на комод и ретировался за дверь.
Лена закатила глаза, рассмеялась и опустилась на венский стул, единственный в комнате.
– Сколько вы намерены гостить на «Вилле Рено»? Прошу, оставайтесь подольше! Мне кажется, мы подружимся, – едва уловимый польский акцент придавал ее речи своеобразный шарм. – Мне нравится Марыся, но ей всего шестнадцать, она еще ребенок. Наивный, неиспорченный ребенок. А Вера, хоть и замужняя дама бальзаковского возраста, увы, слишком серьезная и правильная. Вот вы, Ада, наверняка любите танцевать! Мы с вами съездим в ресторацию в Териоках, будет весело. Там оборудовали американский бар с живой музыкой. Только представьте: танго и фокстрот, запах духов, женщины в вечерних туалетах, статные кавалеры, пожирающие вас глазами…
Ада почувствовала, что краснеет, но не хотела разочаровывать Лену, признаваясь, что она в свои двадцать четыре года столь же наивна и неиспорченна, как Маруся. Красавица-полька была способна кого угодно заразить веселостью и беспечностью. Без тени грусти она рассказала, что оказалась в русской Финляндии в 1915 году вместе с другими польскими беженцами. В отличие от многих соотечественников, Оржельские были богаты. По крайней мере, они с Оскаром смогли позволить себе снять дачу в Келломяках, а позднее переехать в пансионат Ванды Орешниковой.
– Кстати, не думай, что Ванда вдова. Ее муж, отставной офицер, жив-живехонек, да только бросил ее и девочек. Проигрался в карты и сбежал в Москву с новой пассией. Жаль Ванду. Она славная. Здесь ведь всё на ней держится. Родители – уже старики, брат – ни рыба ни мясо, Вера… Чтобы она снизошла до готовки, прополки грядок и ощипывания кур? Да боже упаси! Девочки, конечно, помогают как могут. Плюс двое наемных работников из местных… Ой, я заболталась, а уже время ужина. Переодеваться будешь? – Лена с сомнением оглядела небольшой, еще не распакованный чемодан у кровати. – Завтра я отберу для тебя несколько своих платьев, только их нужно будет ушить.