Аннигиляция - стр. 16

Башня это, а не туннель. Она говорила так, будто мы собирались исследовать заброшенный торговый центр… только вот было в ее словах что-то заученное.

Тут она резко встала и произнесла два слова:

– Консолидация власти.

Топограф и антрополог мгновенно обмякли, пусто глядя перед собой. Ошарашенная, я скопировала их поведение в надежде, что психолог не заметит отставания. Я не почувствовала никакого импульса, но поняла, что нас запрограммировали входить в транс в ответ на эту команду психолога.

Голос ее изменился, стал более напористым:

– Вы будете помнить, что мы обсудили несколько вариантов действий в отношении туннеля, но в конечном счете согласились принять мой план как самый правильный. Вы будете испытывать спокойствие при мысли об этом плане. Вы вернетесь в туннель, уверенные в себе, но станете действовать по ситуации, как вас учили. Вы не пойдете на неоправданный риск. Вы будете видеть строение из ракушечника, – подчеркнула она. – Вы будете полностью полагаться на своих коллег и почувствуете, как становитесь сплоченнее. Когда вы выйдете из туннеля, то всякий раз при виде летящей птицы будете испытывать ощущение, что вы в нужном месте и заняты нужным делом. Когда я щелкну пальцами, вы забудете этот разговор, но продолжите следовать всем моим установкам. Вы почувствуете усталость и захотите разойтись по палаткам, чтобы хорошо выспаться перед завтрашней работой. Вы не увидите снов. Вы не увидите кошмаров.

Все это время я смотрела в точку перед собой. Когда она щелкнула пальцами, я, последовав примеру топографа и антрополога, ушла в свою палатку. Думаю, психолог ничего не заподозрила.

Нужно было немало переварить, причем башней круг вопросов не ограничивался. Мы знали, что психолог должна контролировать нас в стрессовых ситуациях и что для этого она может прибегать к гипнотическим установкам. Вот и сейчас она вроде бы выполняла свои обязанности, как и положено, однако все выглядело крайне подозрительно. Одно дело знать, что тебя могут гипнотизировать, и совсем другое – наблюдать за этим со стороны. Зачем ей внушать нам, что башня из ракушечника? Как еще она могла нами крутить?

И самое главное, теперь я догадалась, что со мной сделали споры: привили невосприимчивость к гипнозу. Я чувствовала себя предателем. Пусть психолог преследовала благие цели, меня охватывала тревога при мысли сознаться ей в том, что гипноз на меня больше не действует. Ведь это также подразумевало, что перестают действовать и программы, заложенные в нашем обучении.

Теперь я скрывала не одну тайну, а две, и, значит, неуклонно отчуждалась от поставленной задачи и самой экспедиции.