Анисия - стр. 4
– И тебе не хворать…
Глава 2. Анисия
Далеко за лесом багровел закат, но июльское солнце все еще припекало, пока Никита добирался до мельницы.
Он оглянулся напоследок, но старика уже не было. Он как сквозь землю провалился. На завалинке не было ни души.
– Чертовщина какая-то… – подумал Никита.
Вблизи дом оказался намного больше. Когда-то, много лет назад, он был добротным и крепким.
Но теперь, провалившаяся крыша и трухлявый, покрытый зеленой краской забор, уже не делали его таким привлекательным. На стене одиноко висела табличка с цифрой семь.
А это означало, что он был на месте.
Покосившаяся от времени калитка была настежь открыта и жалобно скрипнула, когда Никита зашел внутрь, оглядываясь, нет ли по близости собак.
Но во дворе никого не оказалось. Ни кур, ни гусей, ни прочей домашней живности. Отсутствие животных показалось ему странным, ведь обычно в деревенских домах их в избытке. Но здесь стояла гнетущая гробовая тишина.
Двор был завален разным хламом, как будто хозяева в спешке уезжали отсюда, побросав всю домашнюю утварь. На стене сарая гордо висел портрет товарища Сталина в позолоченной деревянной раме. Вождь строго смотрел в светлое социалистическое будущее и как будто не замечал разрухи, царившей повсюду.
«Слава КПСС!» – гордо гласила под ним надпись.
Никита ухмыльнулся и пнул ногой плюшевого медведя, который грустно таращил на него свои глаза – пуговицы.
– Очень странное место… – подумал он.
Пройдя вглубь двора, Никита направился к дому и тут же споткнулся об пустое ржавое ведро. Он едва не наскочил на острые вилы, торчащие из темной дыры в сарае.
– Черт возьми! – в сердцах выругался он, переводя дух.
Кругом царило невероятное запустение. Он осторожно приоткрыл дверь амбара, но не увидел там ни коров, ни свиней. Изнутри потянуло сыростью и чем-то очень старым. Такой запах был ему хорошо знаком.
Когда-то в детстве, будучи на каникулах у бабушки, они с приятелем забрались в заброшенную баню, в надежде увидеть призрак белой дамы, которая, по утверждению местной шпаны, иногда появлялась там в окне.
Когда-то эта баня принадлежала помещику Ипатову, равно как и сама деревня.
Но после революции, его угодья разделили между собой безземельные крестьяне, а самого бывшего барина повесили на местной колокольне. И забавным было то, что вздернули его именно на той же самой церкви, которую он и построил.
Болтая ногами под позолоченным крестом, Ипатов с ужасом наблюдал, как революционные крестьяне, во главе с каким-то бравым матросом, волокут в баню его единственную дочь, красавицу Елизавету. Ипатову страшно повезло, что он так и не увидел то, что сделали с его Лизой эти будущие колхозники. Такова была его помещичья плата за тяжкие годы крепостного права.