Anime World. От «Покемонов» до «Тетради смерти»: как менялся мир японской анимации - стр. 4
Я был ребенком 1980-х, и, как всем известно, субботние утренние мультфильмы были важной частью детской и подростковой культуры. Особенно моей. Мой аппетит к анимации был ненасытным. Я фанатично смотрел всё. Иногда я просил маму покупать определенные виды хлопьев только потому, что на коробке были изображены мои любимые кадры из фильмов.
И мне всё это нравилось.
Мультфильмы показывали мне мир, который находился вне моего жизненного опыта. Это был мир, полный невероятных персонажей и ярких, визуально динамичных образов, и он останется со мной до конца жизни. На протяжении многих лет я часто слышал, как критики-моралисты сетуют на влияние анимации на детей. Не знаю, не знаю… Самое большое влияние, которое оказала на меня анимация, заключалось в том, что благодаря ей я полюбил литературу, искусство и кино.
Одним из самых популярных мультфильмов моего детства был дублированный ремейк аниме «Астробой» режиссера Нобору Исигуро. Этот сериал стал главным «блюдом» в моем повседневном мультипликационном меню, наряду со «Сказками Зелёного Леса» («Yama Nezumi Rokki Chakku»), «Вольтроном» («Hyaku Juo Goraion») и «Роботехом», точнее, нарезкой из сериалов «Гиперпространственная крепость Макросс», «Гиперпространственная Кавалерия Южного Креста» и «Моспида – оружие выживания». Просмотр этих сериалов и стал моим первым знакомством с японской анимацией.
В детстве я не знал, что аниме было японским, но всегда понимал, что эти ленты отличаются от других мультиков. Дело было не только в стилистике показа или в наложении голосов, но и в самом содержании историй, в том, как их герои справляются с конфликтами, как относятся к любви и к смерти, и даже в самой структуре рассказываемых историй.
Для меня аниме всегда находилось на тонкой грани между смелостью и реализмом с одной стороны и экспериментами с «перехлестами» – с другой. Но иногда эта грань стиралась.
Таким аниме и был «Астробой»: здесь в одно мгновение зритель имел дело с глубокой драмой и сильным напряжением, а в следующую секунду попадал в череду приколов в стиле анимационного сериала «Безумные мелодии» («Looney Tunes»). Но эти переходы были сделаны настолько хорошо, что вместо ощущения контраста зритель испытывал сдвоенный удар по чувствам; шоу постоянно держало тебя в напряжении, заставляя гадать, что же будет дальше.
Оригинал «Астробоя» самого Осаму Тэдзуки я увидел гораздо позже. К тому времени я уже просмотрел все виды анимации, которые только мог достать – от гениальных произведений таких режиссеров, как братья Стивен и Тимоти Куай или Ян Шванкмайер, до блестящих работ, созданных американским мастером Доном Блутом и компанией «Pixar». Я уже высоко оценил стилистическое мастерство Хаяо Миядзаки и покойного Сатоси Кона. В силу этого я ожидал, что оригинальный «Астробой», несомненно, будет интересен с исторической точки зрения, но вряд ли приведет меня в восторг и вообще затронет мои чувства.