Англо-русский роман - стр. 25
– Ну вот, кажется всё, даже зубную щётку не забыла, как это обычно со мной бывает, – сказала Таня, оглядев пустые шкафчики. – Теперь по русскому обычаю надо присесть перед дорогой.
– Это зачем? Что за обычай такой? – спросил Дэвид.
– Чтобы дорога была лёгкой и приятной, и ничего с тобой не случилось. Просто сядь и пожелай мне счастливого пути, думай о хорошем.
Она села рядом с Дэвидом, но думать о хорошем почему-то не получалось, в висках всё настойчивее стучал болезненный вопрос: что же теперь со всеми нами будет? Если получится всё как мы с Дэвидом решили, то больно будет его невесте и Владу, если останусь с Владом, то как я смогу после всего с ним быть, как не верти, всем плохо, все несчастны. Что же я натворила. Всё из-за Моцарта, из-за этой фантазии ре минор. Пытаясь сдержать слёзы, Таня задрала голову вверх, чтобы они не выкатывались из глаз, но бесполезно.
– Tanya, don’t, please don’t – Дэвид прижал к себе плачущую Таню и, стараясь успокоить, поцеловал. Всё остальное случилось само собой, довольно быстро и совершенно спонтанно, такая последняя «любовная судорога», вызванная страхом перед неизбежным расставанием, тщетная попытка продлить и запомнить ощущения от «физики любви».
И если кто-то, кто там за всем сверху наблюдает, этот их страстный порыв заметил, то просто здорово посмеялся: пустое занятие, ребята, даже не пытайтесь. Useless, in vain. Человеческая память хорошо сохраняет визуальные образы, вкусы, звуки, запахи, но что касается осязания, тактильных ощущений, это вопрос гораздо более сложный. Очень трудно, практически невозможно «запомнить», в смысле силой памяти вызвать в себе вновь ощущения физического контакта, тепла прикосновений. Можно подробно описать «как», но силой памяти вернуть сами ощущения нельзя: в отличие от так хорошо описанной «химии любви», «физика любви» этому не поддаётся, в лучшем случае всё, что остаётся – это лишь фантомные боли. А если кому такое удаётся, то это уже уровень другой реальности, которым профессионально занимаются люди в белых халатах.
Но Таня с Дэвидом видимо этого не знали или просто не хотели понимать, они отчаянно пытались запечатлеть друг друга в друг друге навсегда, forever, словно раз соединённые и никак не желающие расщепляться атомы. При этом Дэвид продолжал повторять: Tanya, don’t, please don’t. Что он имел в виду: don’t cry, don’t leave, don’t forget? Кто знает.
От Илинга до аэропорта Хитроу рукой подать, домчали быстро, так что оставшееся до рейса время ещё можно посидеть в кафе. Дэвид молча пил кофе и обреченно смотрел на улетающие и заходящие на посадку самолёты. Скоро один из них унесёт его Таню в Москву. Аэропорт, такое странное место, as if you are nobody nowhere… Таня не могла без грусти смотреть на мрачное лицо Дэвида, она взлохматила его пшеничную шевелюру, стараясь успокоить: