Английский с А. Конан Дойлем. Пиратские истории / A. Conan Doyle. Tales of Pirates - стр. 8

One morning they had raised a single skiff (однажды утром они подобрали: «подняли» одинокий ялик) adrift upon the face of the ocean (плывший по воле волн: «дрейфовавший по поверхности океана»; adrift – по течению; по воле волн; to go adrift – дрейфовать; drift – дрейф; face – лицо; поверхность). Its only occupant was a delirious seaman (единственным его пассажиром: «обитателем» был находящийся в бреду моряк; delirious – находящийся в бреду; delirium – делирий, бред, расстройство сознания /сопровождаемое галлюцинациями/), who yelled hoarsely as they hoisted him aboard (который хрипло кричал, когда его поднимали на борт), and showed a dried-up tongue like a black and wrinkled fungus at the back of his mouth (демонстрируя: «показывая» в глубине рта высохший язык, похожий на черный сморщенный гриб; back – задняя часть). Water and nursing soon transformed him into the strongest and smartest sailor on the ship (вода и хорошее питание вскоре превратили: «преобразовали» его в самого сильного и проворного матроса на корабле; smart – умный, сообразительный; проворный, расторопный). He was from Marblehead, in New England, it seemed (он, кажется, был из Марблхеда в Новой Англии; to seem – казаться, представляться), and was the sole survivor of a schooner (и оказался единственным, кто выжил из /всей команды/ шхуны; to survive – выжить) which had been scuttled by the dreadful Sharkey (затопленной ужасным Шарки; to scuttle – затопить судно /открыв кингстоны или пробив отверстия в обшивке/).

 One morning they had raised a single skiff adrift upon the face of the ocean. Its only occupant was a delirious seaman, who yelled hoarsely as they hoisted him aboard, and showed a dried-up tongue like a black and wrinkled fungus at the back of his mouth. Water and nursing soon transformed him into the strongest and smartest sailor on the ship. He was from Marblehead, in New England, it seemed, and was the sole survivor of a schooner which had been scuttled by the dreadful Sharkey.

For a week Hiram Evanson, for that was his name (/целую/ неделю Хайрема Эвансона, а именно таким оказалось его имя), had been adrift beneath a tropical sun (носило под тропическим солнцем; adrift – плывущий по течению). Sharkey had ordered the mangled remains of his late captain to be thrown into the boat (Шарки приказал бросить в шлюпку истерзанные останки его убитого капитана; late – поздний; покойный, недавно умерший; to throw), “as provisions for the voyage (в качестве пропитания на время плавания; provisions – запасы провианта