Ангелы жизни - стр. 16
Она тоже опустила немного стекло.
– Послушай, мы хотим тебе помочь! Ты всё равно не сможешь нам ничего сделать…
Грохнул выстрел. Эхо несколько раз отразилось от пустующих многоэтажек.
Лобовое стекло уже много-много раз пытались пробить. Даже из КПВТ однажды били. Не осталось и следа. Вероятно, мы ездили на самой дорогой и совершенной машине, изобретённой человечеством.
Ещё раз ухнул выстрел. Снова эхо разноголосо повторило звук.
– Тебе еда нужна? – успел я спросить перед тем, как местный житель снова нажал спусковой крючок.
Глаза мужчины сузились. Он раз за разом пытался пробить стекло, пока «Макаров» не встал на затворную задержку.
– Успокоился? – поинтересовалась у него Ира.
Местный житель тряхнул головой, словно сбрасывал наваждение. Волосы-сосульки дёрнулись.
– Вы кто такие? – хмуро произнёс он. Пистолетом на затворной задержке по-прежнему целил в мою жену.
– Те, кто хочет дать тебе еду, а ты в них стреляешь! – выпалил я.
Хотелось треснуть прикладом в эту заросшую бородой физиономию. Раздражает, когда ты от чистого сердца хочешь помочь людям, а они думают, что ты пытаешься их надурить.
Местный житель, наконец, опустил оружие. Исподлобья посмотрел мне в глаза.
– Да пошёл ты, козёл! – сплюнул на асфальт и быстро направился к дому со странными балконами.
Мы с Ирой переглянулись. Конечно это не самая странная ситуация, в какую мы попадали на просторах Евразии…
– Смотри за ним, – сказал я.
Открыв дверь, я спрыгнул вниз. Выставил на дорогу бутылки и саморазогревающуюся пищу. Резво заскочил обратно.
Мы поехали дальше. На бортовом компьютере увидели, как местный житель подбежал к оставленным нами продуктам. Осмотрел, затем, словно собака, опустившись на четвереньки, обнюхал. Выпрямившись, показал нам средний палец. Столько на его лице появилось обиды, будто мы ему оставили битых кирпичей.
За годы странствий мы, конечно, встречали подобную «благодарность». Бывало и похуже. Например, когда нас под Тернополем банда каннибалов хотела съесть, а в благодарность за помощь пообещали убить быстро и безболезненно. Или в лагере под Линцем, за уничтожение двух кошек, нас постарались отравить и завладеть КамАЗом.
– Чокнутый псих, – хмыкнула Ира.
– Многие бы так про нас сказали. Этот урод пытался тебя убить, а мы ему жратву за это оставили…
Мы объехали врезавшуюся в столб поливочную машину. Слева во дворе увидели танк с порванной гусеницей.
Перед третьим домом со странными балконами нас ждала засада из деревьев. Видимо там, где мы встретили выжженный участок, была такая же ловушка. Состояла она в том, что деревья по разные стороны дороги протянули друг к другу множество ветвей по земле. Особенным препятствием это не являлось даже для машины с меньшей, нежели у нас, проходимостью. Человек начинал перебираться через ветви. Когда доезжал к середине, они оживали и обездвиживали автомобиль. Человеку оставалось лишь выбираться. Именно этого деревья и добивались. Они никогда не спали, поэтому ждать, когда жертва вылезет из своей консервной банки, могли долго. Страшная смерть. Насколько нам известно, из таких ловушек можно выбраться только с посторонней помощью. Мы бывали в лагерях, где преступников наказывали таким образом: давали немного еды, воды и сажали в подобные западни. Злоумышленники неделями сидели в гробу на колёсах, гадили между сиденьями, спали в собственных экскрементах, дышали вонью. А когда продукты заканчивались, начинали выть, словно звери. Лили крокодиловы слёзы, жалостливо умоляли о пощаде, клялись давно позабытыми матерями, что больше не будут убивать или воровать (в зависимости от того, на чём попались). Таких людей исправит лишь могила, куда их и надо отправлять, чтобы не портили жизнь другим. В итоге душегубы пытались выбраться из вонючего гроба, но их всегда живьём сжирали вечно голодные деревья.