Ангелы Ойкумены - стр. 3
– Виват!
– Да здравствует месье Пераль!
Гусары ликовали, срывали шапки, махали человеку на балконе. Домашний халат, всклокоченная седая шевелюра, живот любителя застолий, подхваченный внизу поясом с кистями – гусары не видели ничего этого. На балконе стоял его величество Театр. Свои, подумал дон Луис. Чужие. Я не разбираюсь в военной форме. Вероятно, я бы не сразу отличил нашего гусара от пришлого. Шнуры, цвет мундиров… К черту шнуры! Дело в улице, в обезлюдевшей пустыне. Окна плотно зашторены, заперты на щеколды. Если кто-то и подглядывает в щелочку, то делает это украдкой. Балконы, не считая моего, служат насестом для голубей. Будь это наши, улица была бы забита народом. Прачки, кухарки, зеваки, мальчишки…
Он давил из себя ненависть, как сок из грозди винограда. Ничего не получалось. Разные мизансцены разных спектаклей, и все. Что со мной не так, опять подумал дон Луис. Почему я разучился ненавидеть?
В полночь драматургу прислали письмо с угрозами. Ультиматум подкинули под дверь; матушка Бланка вышла на стук, долго озиралась в поисках гостя – и наконец подняла письмо с тротуара. Некто требовал, чтобы Луис Пераль отменил все спектакли. Измена, писал некто. Пресмыкание перед врагом. Поведение, недостойное истинного патриота. В противном случае аноним угрожал Чуду Природы карами небесными, а главное, земными, и в самом скором времени. Перечень кар прилагался отдельно, на пяти страницах. Дон Луис трижды перечитал послание – третий раз вслух, тщательно артикулируя угрозы, – а потом сжег письмо на свечке. У него не было власти отменить спектакли. Репертуаром распоряжается дирекция театра, мнение драматурга бессильно перед аншлагом, перед билетами, раскупленными на неделю вперед. Вряд ли сеньор аноним в курсе таких скучных нюансов. Да и то, куда приятнее, а главное, зрелищней отомстить предателю знаменитому, прославленному, которого в Эскалоне знает каждая собака, чем какому-то занюханному директору театра вкупе с билетерами и капельдинерами!
– Виват!
Поклонившись, дон Луис вернулся в столовую. Там ему довелось столкнуться еще с одной мизансценой, словно рожденной для театра – едва Пераль встал у стола, как в комнату вбежала дочь матушки Бланки с рамкой гиперсвязи в руках.
– Там!.. тут!.. Вот!
Рамка искрила по периметру, уведомляя о вызове.
– Дай сюда, – велел драматург.
Установив рамку между кувшином и тарелкой с цыплячьими костями, он по привычке коснулся зеленого сенсора: связь за счет принимающего абонента. Если это Диего, у парня никогда нет денег. У дона Луиса с деньгами тоже было туго, но он рассчитывал как-то выкрутиться. Банк откроет кредитную линию, под залог дома… Отказано, уведомил зуммер. Вызов уже оплачен. Пожав плечами, дон Луис повторно тронул зеленый сенсор. В рамке появилось изображение: на драматурга смотрел пожилой гематр.