Размер шрифта
-
+

Ангел скорой помощи - стр. 18

– Давай хоть кофе все-таки попьем для мелкобуржуазного приличия.

Ян рванул в кухню, зажег газ и достал две самые приличные чашки в цветочек. Заглянул в холодильник, хоть и знал, что там ничего интересного нет, кроме кастрюли питательного борща, сваренного Константином Петровичем с учетом законов физиологии и гигиены. На всякий случай он спросил:

– Супчик будешь?

Соня отрицательно покачала головой и села на табуретку.

– Слушай, Ян, ты, если что, не рассказывай папе, что мы общаемся.

– Ну, во-первых, у нас с ним не те отношения, а во-вторых, почему?

– Он о тебе даже слышать не хочет.

– Да? – Ян искренне удивился. Любить его у профессора Бахтиярова особых поводов не было, но все же после того, как Ян не стал топить его за явную врачебную ошибку, Сонин отец стал с ним весьма любезен и даже хвалил за хорошую работу.

– Пойми правильно, он ценит тебя как специалиста, но они с мамой чуть меня не убили, когда я сказала, что мы с тобой весной виделись.

– Так мы тогда просто поговорили, и все.

– Ну так именно! Но если я все забуду и снова стану с тобой встречаться, то я им не дочь.

Ян нахмурился:

– Сонь, я тогда с тобой действительно поступил некрасиво, только ведь…

– Ничего не было, хочешь ты сказать?

– Ну да…

– Так именно! Но ты же мне предпочел другую девушку, как пережить столь страшное оскорбление, – Соня засмеялась, – это ж, получается, признать, что я второй сорт или даже третий, который не брак.

– Вот чего не было на уме, так этого!

– Да я-то понимаю, но помни, Софья, – она приосанилась, изображая своего отца, – никому не позволяй унижать себя, раз и навсегда усвой, что главное в человеке – это чувство собственного достоинства!

– Не поспоришь, – улыбнулся Ян.

– А чувство собственного достоинства наступает у моих родителей, только когда мир крутится вокруг них, только когда все им поклоняются и прислуживают, иначе они чувствуют себя униженными и оскорбленными. Поэтому мысль о том, что я прощу человека, если он отверг такой идеал, как я, и полюбил другую, вызывает у них нервные судороги.

– А ты простишь?

– Ян, так даже вопрос нельзя ставить. Ты ни в чем не виноват передо мной.

Чайник закипел. Ян еще раз заглянул в холодильник, потом в хлебницу. Чуда не случилось.

– Насыпай себе кофе, – сказал он, откупорив серебристую банку с помощью черенка ложки, – больше нечем показать тебе свою гостеприимность. Дома шаром кати, зря в гастроном не заехали. Еще и курить теперь нельзя в квартире.

– И так хорошо.

– Так ты правда не сердишься на меня за то, что было?

Соня засмеялась:

– Точнее, не было.

– Просто скажи, сердишься или нет.

Страница 18