Ангел - стр. 7
– Не говорил ли я вам, что это прелестно! – сказал министр, указывая на пустой станок.
Другой сановник стал объяснять узор, старательно запомнив то, что он раньше слышал от ткачей.
Король видел только пустые станки и недоумевал.
– Неужели я дурак, – с ужасом думал он. – Куда же я гожусь после этого? Какой же я правитель? Прекрасно! Великолепно! – крикнул он громко. – Я вполне доволен.
Приближенные советовали королю на первой же большой процессии надеть новое платье.
– Чудесная ткань! Восхитительная! – повторяли сановники, удаляясь.
Ткачи получили ордена и звание придворных ткачей.
Накануне процессии, ткачи потребовали 16 свечей и просидели всю ночь у своих станков. Потом они сделали вид, что снимают ткань со станка; провели по воздуху огромными ножницами, замахали иглой без нитки и объявили, что костюм готов.
Когда король, в сопровождении свиты пришел посмотреть новое платье, один из негодяев принялся взмахивать рукой, как будто перебирая принадлежности костюма.
– Вот панталоны, вот камзол, вот мантия, – приговаривал он. – Ваше величество не почувствует на себе этого платья; оно легко как паутина. Это одно из его достоинств.
– Правда, правда, – поддакивали придворные, которые ничего не видали, так как и видеть-то было нечего.
– Если вашему величеству угодно раздеться, мы примерим новое платье перед зеркалом, – предложили придворные ткачи.
Король разделся, и плуты, делая вид, что подают ему одну штуку за другой, сжимали ему талию, щекотали икры, как будто застегивая панталоны.
– Ах, какая прелесть! Какой покрой! Какой рисунок! Ни одно платье не сидело на вашем величестве так восхитительно, – восклицали придворные.
Король самодовольно вертелся перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон.
– Балдахин для вашего величества и почетная стража уже у дверей, – возвестил, входя, церемониймейстер.
– Я готов, – отвечал король, и еще раз посмотрелся в зеркало, чтобы полюбоваться своим величием.
Камергеры, которые должны были нести шлейф мантии, наклонились, делая вид, что поднимают шлейф с полу. Никто не хотел сознаться, что не видит никакого шлейфа.
Король шел по улице, гордо подняв голову, и все прохожие кричали ему вслед:
– Ах, какое роскошное платье! Какой покрой! Как красиво лежит шлейф!
Никогда еще одеяние короля не производило такого впечатления. Никто не хотел признаться, что не видит на короле ничего, кроме прародительского костюма. Ведь это значило бы открыто заявить о своей глупости и непригодности к занимаемой должности.
– Да на короле вовсе ничего не надето, – заявил маленький мальчик, бывший на процессии с родителями.