Ангел - стр. 16
Но страдания все усиливались. Лен мяли, трепали, чесали, потом привязали к самопрялке и фррр… закрутили до головокружения.
– Я слишком наслаждался жизнью, – размышлял лен, когда нитки наматывали на шпульки. – Ведь и минувшее счастье надо ценить.
Поставили став и соткали холст. Прекрасное вышло полотно, 40 аршин в куске.
– Удивительно, как хорошо все кончилось, – философствовал лен. – А эти жерди все пели: крак… Я начинаю новую жизнь. Конечно, я претерпел немало, но зато как я теперь счастлив; я тонок, мягок, бел. Положение растения, даже цветущего, гораздо хуже. О нем никто не заботится, и оно не знает иной воды, кроме дождевой. Теперь же, напротив, каждый день девушки меня переворачивают и поливают из лейки. Экономка священника сказала в честь меня прекрасную речь, красноречиво доказывая, что лучшего холста нет во всем приходе. Как же мне не чувствовать себя счастливым.
Выбеленный холст снесли домой и стали кроить. Резали, резали без конца. Потом стали колоть иголками. Это было не особенно приятно, но зато вместо одного куска очутилось 12 славных рубашек.
– Только с сегодняшнего дня я чувствую, что кое-что значу, – размышлял лен. – Моя судьба благословенна, потому что я полезен. Только при подобном сознании можно быть довольным самим собой. Нас двенадцать штук, но мы составляем одно целое, т. е. дюжину. Какое блаженство!
Прошло несколько лет – рубашки износились.
– Все должно иметь конец, – говорила каждая штука. – Мы бы не прочь послужить еще, но нельзя же требовать невозможного.
Рубашки превратились в тряпье, которое попало на бумажную фабрику. Тряпье рубили, крошили, перетирали, варили. Оно думало, что тут ему и конец. Вдруг… О восторг! О блаженство! Оно превратилось в великолепную белую бумагу.
– Мне положительно везет, – сказала бумага. – Я получаю значение, какого никогда не имел лен. На мне будут писать и чего только не напишут.
И на ней писали прекрасные рассказы, а те, которые читали их, становились умнее. Бумага чрезвычайно гордилась своим успехом.
– Мне и во сне не снилось такой чести, когда я, в виде льна, росла на поле и любовалась своими голубыми цветочками. Могла ли я угадать, что со временем буду служить для удовольствия и назидания людей. Свежо предание, а верится с трудом. Богу известно, что я не гналась за величием. Отдаваясь течению, я постепенно возвышалась и вот достигла того, чем я теперь. А жерди-то, жерди, которые напевали, что всему бывает конец. Мое положение, напротив, все улучшается и делается более и более блестящим. Теперь, вероятно, мне придется обойти весь свет, чтобы все могли прочесть то, что на мне написано. Прежде меня украшали голубые цветочки, теперь украшают великие мысли. Судьба моя беспримерна.