Анечка. Пленница доминанта - стр. 18
Родители Данила хоть и были настроены против детдомовки, но торжество оплатили. Нет, особого шика, розовых лимузинов и букетов за сто тысяч не было. Ну и не хуже других. Вот и прозвучали заветные слова, я, счастливая, долгожданное колечко кручу на пальце, нежно поглаживаю. Очень хотелось, чтобы муж(уже муж!) вынес меня из загса на руках. Но Данька отказался, посчитал это глупой традицией, заявил: "Ноги есть, сама дотопаешь!"
Потом, как водится, ресторан. Шумное застолье. Крики "Горько!". Я смущаюсь, мне не нравится, что от Данила пахнет водкой, что он грубо, больно впивается в мои губы. Но терплю. Начинаются танцы-шманцы. Гости уже пьяные, сытые и довольные. Меня без конца целуют, обнимают, поздравляют. У самой голова кружится от шампанского. И Данька куда-то запропастился. Решаю выйти на воздух. Захожу в комнатушку, где оставлены вещи гостей и замираю.
– Давай глубже, глубже… Да, еще. Вот так… Отымей меня, Даня!
Даня?! Мой муж?! Решительно отодвигаю вешалку с верхней одеждой и вижу два обнаженных зада. Мой муж наклонил свидетельницу – мою приятельницу из детдома Анжелку – на стол и старается из-за всех сил. Кажется, земля покачнулась под ногами, мир рухнул. У нас сегодня должна быть первая ночь, нежная, страстная, первая для меня. Почему муж сейчас происходит то, что вижу? Становится гадко, противно, хочется бежать, куда глаза глядят. Это я и сбираюсь сделать. Резко разворачиваюсь и роняю… вешалку на парочку. Данька ойкает, поворачивает голову и кричит:
– Нееет! Аня! Ты все не так поняла!!
Да разве это можно понять не так? Я истерически хохочу и пулей выбегаю на улицу. Одежда там, в ресторане. Ну и черт с ней! Мне не холодно. Мчусь по заснеженным улицам. Главное, что ключи от квартиры в белоснежной, под платье, сумочке. Влетаю домой, сдираю с себя белое платье. И реву-реву-реву…
…Данька долбился до самого утра. Я не открыла. Ему помогали пьяные и дружные гости. Я не открыла. Соседи вызывали полицию. Стражей порядка тоже послала к черту. Я у себя дома, не хулиганю, какие претензии.
Думала, сойду с ума, если не отстанут. Неожиданно в подъезде наступила тишина. Зато у соседей зазвучала музыка. Трудности объединяют. И вся компания: предатель жених, коварная подружка, парочка бравых полицейских, у которых смена подходила к концу и те гости, что желали продолжения банкета, продолжили торжество у моего соседа Витька.
Данька приходил еще много раз. И трезвый, и выпив для храбрости. Просил прощения, умолял все забыть. Обвинял меня, заявляя: "Сама во всем виновата. Трахались бы, как все люди, разве же я бы на Анжелку полез!" Но я была непреклонна. Предавший раз, предаст снова – в этом я была уверена не понаслышке, пройдя суровую детдомовскую школу.