Анатомия обмана - стр. 55
– Привет, ма. Не разбудил?
– Тема, ты? – обрадовалась Мила. – Как дела?
– Все путем. А у вас?
– У нас тоже нормально. Ты в увольнении? Откуда звонишь?
– От знакомых.
– Ты у кого-то в гостях? Один или с Тошкой?
– Один. Я на свадьбе. Мы сегодня Лешку женим.
– А не рано? – спохватилась мать.
– Кто бы говорил! – рассмеялся сын. – Забыла что ли ваш с папой роман?
– Забыла, – призналась Мила. – И как, весело у вас?
– Веселее, чем в училище. А у тебя голос грустный? Опять с отцом поссорилась?
– Что ты, сынок. Просто бабушке позвонила, детство вспомнила.
– Передавай бабуле привет. Скажи, летом мы с Тошкой к ним с дедом нагрянем.
– А домой? – насторожилась Мила. – Домой что ли совсем не приедете?
– Ма, надоели эти города. На простор хочется, искупаться, позагорать.
– Так у нас за городом и бассейн, и речка, и лес.
– Ма, ты не обижайся, но у них там веселее. И готовит бабушка о-го-го как.
– Тема, ты что-то не договариваешь? – всхлипнула мать. – Ты на нас в обиде?
– Ма, не надо слез, – голос Артема потонул в хоре громкой музыки. – Все, танцы начались. Целую! – перекрикивая слова песни, пробасил сын и положил трубку.
Мила заварила свежий кофе, утеплилась и вышла на лоджию. Лунная дорожка скользила по Москве-реке серебристой змейкой. В отражении нависшей над ее берегами многоэтажки светились редкие окна. Это и понятно: обитатели элитных квадратных метров жили преимущественно за городом. В хорошую погоду в своих городских квартирах они ночевали лишь в случае крайней необходимости. Мила включила свет и разыскала фотографии сыновей. Окунувшись в прошлое, она остро ощутила тоску и одиночество. Избавиться от них привычно помогала крепость градусов.
Утро не принесло радости. Мила поскользнулась на пустой бутылке и едва не расшиблась. Чертыхаясь, она посмотрелась в зеркало. Изображение было привычным – отекшее лицо, опавшая косметика и порция новых морщин вокруг заплывших глаз. Де жа вю. Тихо скрипнула входная дверь – вернулся муж. Александр на носочках прокрался в гостевую комнату. Мила усмехнулась и бесшумно перешла в гостиную – ей не хотелось, чтобы муж видел ее в момент, когда она не в форме. На полу валялись разбросанные фотографии. Поднимать было лень. Ногой она отбросила их в сторону и окунулась в негу дивана. Расслабиться не получалось: из-под ковра выглядывал портрет улыбающейся Наташи. Распахнутые миру глаза некогда любимой подруги не давали покоя. Пришлось-таки встать. Разрывая изображение в клочья, Мила полагала, что этим захлопнет дверь в болезненную юность. И с какой стати она должна барахтаться в омуте болезненных воспоминаний? Жила же беззаботно столько лет, не думая про всяких там Наташек. Вроде, она тоже обосновалась в Москве? Небось, сеет разумное, доброе, вечное где-то за МКАДом, да мается по съемным углам. С ее-то честным мужем на хоромы не заработаешь. Мила отшвырнула обрывки фотографий – с глаз долой и с сердца вон. Не полегчало. Что за напасть? Проблем выше крыши, а голова забита мыслями о прошлом.